Михаил Фонотов: Мир открыт для добра

Как не веришь проекту, по которому два года назад осушили болото в верховьях Миасса за деревней Косачево. Совхоз благодаря этому приобрел 400 гектаров пашни, половина которой до сих пор не засеяна, а Миасс потерял колыбель. Что важнее?

Отрицательные последствия осушения видны невооруженным глазом. Получив в пойме реки пашню, совхоз стал распахивать землю прямо до уреза воды. Из-за этого возросла опасность ее заиливания. И это в самом начале, почти у истока…

За Смородинкой Миасс на время оставляет сельские заботы. Скоро у него первая встреча с городом.

Река дала городу имя — Миасс. Что город без реки? Но что город — реке?

До Миасса река чистая. По крайней мере, не принимает стоков. Еще и в Миасском пруду вода считается чистой, хотя санитарные врачи говорят об этом с оговоркой: сказывается влияние города.

Тут другая проблема: пруд надо чистить. Он обмелел, зарастает травами. Разговоры о том, что водоем надо углубить, идут давно, обсуждаются разные варианты, составляются разные проекты. Все они, однако, очень дороги. Затраты на очистку едва ли не равны стоимости строительства нового водохранилища.

С другой стороны, дело облегчается тем, что в долине реки издавна работают драги и земснаряды. Они под рукой. К тому же очистка пруда счастливо сочетается с добычей золота, строительного песка и щебня. Не исключено использование ила в качестве удобрения. Значит, работа сулит немалую выгоду, которая в значительной степени окупит затраты.

Есть и третья сторона. Перемещение миллионов кубометров грунта может нарушить большие территории в окрестностях пруда. Кроме того, работа земснарядов в течение нескольких сезонов неизбежно приведет к помутнению воды в реке.

Итак, плотина Миасского пруда. Утром второго дня мы спустились к реке сразу за плотиной. Что тут творится!..

Берега — в трубах. Отовсюду хлещет вода, серая, желтая, горячая, холодная. Мыльный ручей от банно-прачечного комбината, стоящего на правом берегу, пробился под асфальтом и несет в реку пенную воду. Из проржавевшей трубы, протянутой вдоль высокого берега, с шумом стекают мутные струи. Несколько труб висят над рекой, из них льется вода.

На левом берегу — напилочный завод. От него — труба. Из зияющей горловины льется пенистый поток. Чуть дальше — такая же труба, но поток ржавый. Еще семь труб поменьше диаметром протянулись к воде. Из них ничего не течет. Но всегда ли они сухие?

От заводских стоков вода темнеет, на ней растекаются нефтяные радужные пятна. Берега, заросшие осокой, окаймлены черной мазутной полосой.

На виду у всех много лет напилочный завод загрязняет Миасс, за что руководителей предприятия так часто упрекали, винили и наказывали, что, пожалуй, у них притупилась реакция на критику. Вот и мы пришли к главному инженеру Амиру Вахитовичу Каримову для нелегкой беседы.

— Нас прижали из-за сброса нефтепродуктов, — сказал Амир Вахитович. — И тогда мы поставили две цистерны по пятьдесят кубов, в них перекачиваем стоки из цехов, они отстаиваются, после чего воду сливаем снизу, а нефть выбираем сверху. Благодаря этому возвращаем почти два десятка тонн масла ежегодно. Значит, эта нефть уже не загрязняет реку.

— А сколько всего нефти потребляете вы за год? — спросили мы у Амира Вахитовича.

— Триста тонн, — ответил без раздумий главный инженер.

— А сколько металла выдается заводу?

— Свыше 12 тысяч тонн.

— А сколько воды отводится предприятию?

Амир Вахитович не смог назвать даже приблизительную цифру. Он поручил кому-то выяснить это. Через час ему доложили, что точных данных нет, поэтому прикинули по мощности насосов. А сколько завод берет из Миасса воды действительно, неизвестно. Выходит, бери сколько угодно. Нефть — сырье, металл — сырье, тут фонды, лимиты, подсчеты. А вода? Тоже, между прочим, сырье. И очень ценное. Однако пока ею можно пользоваться практически без счета. Чистая речная вода повсюду давно уже в дефиците, а на напилочном заводе ее в избытке. Не потому ли ее здесь не ценят?

Слов нет, завод старый, оборудование старое, технология старая. Установки водоочистки примитивны. Их кое-как приспособили к технологической схеме. То и дело латают и штопают. Наконец, они перегружены. Станция нейтрализации, откуда идет ржавая вода, работает на пределе. В аварийном состоянии помещение биофильтров.

Пора решать вопрос основательно, капитально. Готовится ли предприятие к этому?

— Да, — сказал нам Амир Вахитович, — у нас есть проект очистных сооружений. На строительство требуется три миллиона рублей. Но когда оно начнется, сказать трудно. Нам не удается пока включить его в план.