Герасим Успенский - Васька путешественник

Древний человек не знал того, что знаем мы; ему помогала природа акклиматизировать животных, но происходило всё это очень уж медленно. Понадобилась не одна тысяча лет, прежде чем индийская птица курица стала жить и размножаться далеко на севере. Нам это не подходит. Мы теперь привыкли всё делать быстро — быстро строить, быстро ездить по земле и летать по воздуху. Нужно научиться быстро акклиматизировать животных. А тогда будут исправлены и «несправедливости» природы. Мы заселим свою страну самыми разнообразными полезными и красивыми животными — будут довольны и охотники, и животноводы, да и просто те, кто любит смотреть на приятных животных и чувствовать, что наша природа не оскудевает, не опустошается, а, наоборот, расцветает и богатеет вместе с нами.

Рабочий день в зоопарке начинается рано. Едва только засереет рассвет, как бригадир отдела копытных Василий Дмитриевич уже подходит своей торопливой походкой к антилопнику. Приходит пастух Миша и седлает поджарую серую лошадь. Олени встают с лёжек и собираются у ворот загона, нетерпеливо встряхивая ушами. Миша пускает коня вскачь и объезжает загон большим полукругом, подгоняет к воротам медлительных горбатых зебу, яков — косматых и угрюмых на вид. Сайгаки ловко увёртываются от лошади и вихрем несутся в сторону, опустив вниз свои смешные кувшинообразные головы и часто-часто перебирая ногами. Одинокий джейран, с независимым видом, нехотя уступает дорогу коню. Сам он чуть побольше зайца, а важность такая, что подумаешь, — сильнее и зверя нет.

В дальнем углу загона сгрудились тёмные странные животные. На головах — коровьи, круто загнутые рога, на шеях — лошадиные гривы, лошадиные же и хвосты. Тело у них с опущенным задом, ноги стройные, точёные, а морды… и сравнить не с кем, — какие-то невероятно дикие, страшные! Это антилопы гну. Они держатся в сторонке, выжидательно и неприступно.

Василий Дмитриевич выпускает из антилопника целое стадо канн. Стройные животные идут друг за другом. Над ними плывёт лес длинных, грозных рогов, а под рогами блестят пары больших чёрных, добрых глаз, подёрнутых тёплой влагой. Канны идут неторопливой, дробной рысью, и кисточки тёмных волос покачиваются у них на подгрудках. Миша собрал своё необыкновенное стадо у ворот, но чего-то ещё ждёт и, привстав на стременах, смотрит вдоль длинного ряда вольер. Там показался другой всадник. Он сдерживает не в меру горячего коня и поправляет на голове шапку. А впереди, взлягивая и выбрыкивая, несутся полосатые неправдоподобные звери. Утренний воздух вдруг оглашается суматошным лаем, как будто целая свора собачонок бросилась на незнакомого прохожего. Это косяк зебр. Они рады ясному утру, свободе и выражают свой восторг ржанием, похожим на собачий лай.

Зебры примкнули к общему стаду, и в нём сразу же началось движение, толкотня. Все головы — рогатые и ушастые — повёрнуты к воротам, но Миша не торопится их открывать. Он опять чего-то ждёт. Наконец открылась ещё одна вольера, и из неё в общий загон выкатились огромные туши, покрытые густой коричневой шерстью. Впереди идёт самый крупный зверь. На его могучей шее крепко сидит тяжёлая рогатая и бородатая голова. Маленькие глазки сумрачно поблёскивают из-под косматой чёлки. Петя ласково кличет:

— Боря, Боря! Иди сюда, мальчик, иди!

«Мальчик Боря», в котором добрая тонна веса, приближается к стаду и ведёт за собой ещё полдесятка таких же зверюг. Животные, сгрудившиеся у ворот, оглядываются; среди них заметно стремление расступиться и пропустить вперёд подходящих гигантов. Как будто в каждой рогатой голове — одна и та же мысль: «Надо посторониться! Разве можно не уступить дорогу бизонам!»

В этот момент ворота распахиваются и всё стадо, перемешавшись, потоком выливается из загона, а очутившись на просторе, расходится широким веером. Животные снова разбиваются по своим группам. Зебры вырываются вперёд, и через минуту их полосатые тела мелькают уже далеко от загона. Олени разбрелись по целине и склонили головы к траве. Канны пасутся вместе, плотным косяком. Позади, как тяжёлые корабли, медленно и степенно движутся бизоны. Пастухи разъехались в разные стороны и встали дозором по краям своего стада.

Я смотрю на эту картину и удивляюсь: разные животные, с разными повадками, из разных стран и вот… пасутся в общем стаде, друг друга не трогают, каждый знает своё место. Дикие, своенравные, а покорно слушаются двух верховых парней, как будто у тех в руках не обыкновенные ремённые плётки, а в самом деле волшебные палочки. «Поразительно!» — последнее слово я произношу вслух. Стоящий рядом Василий Дмитриевич слышит и отвечает с улыбкой: