Александр Грачёв - Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

— А я не нужен? — доверительно спросил Славик.

— Пока нет. — В голосе Житнева послышалась теплота и добрая усмешка.

— Только честно?!

— Честно.

— Хорошо, буду отдыхать.

Пилоты обогнули заросли кедрового стланика и вышли на гребень увала. Это был, в сущности, отрог, который начинался где-то на восточном склоне Валагинского хребта и, изгибаясь меж распадками, подступал обрывом к самому берегу реки, что бежит из каньона. Идти было тяжело — ноги тонули в снегу по самые колени. Впереди шел Мурутян, след в след ему шагал Житнев.

Перед ними все шире открывалась захватывающая панорама снежных просторов, сине-белых далей дальних, вокруг в самом поднебесье висели сахарные головы вулканов, они напоминали — белые зонтики, подвешенные к небесному своду. Увал, на котором находились пилоты, был одним из множества отрогов Валагинского хребта, разделенных долинами. Все они спускались к речке, что вырвалась из каньона. Правобережный обрыв каньона заканчивался впереди километрах в полутора. Дальше речка шла по извилистой широкой долине и терялась в белизне плато.

— Стоп, Ашот, — сказал Житнев и остановился. — Все ясно. — Он открыл планшет, развернул карту. — Иди сюда, — позвал он второго пилота, присаживаясь на мягкий снег. — Видишь? — Он указал на восток, где за равнинной полосой плато все было сине. То был Тихий океан. — Теперь посмотри вон туда, — он указал на запад, где на синем экране неба четко вырисовывалась ломаная линия гор — Валагинский хребет. — А ну-ка, определись.

Мурутян долго рассматривал карту, потам мельком бросил взгляд на Валагинский хребет, пристально поглядел на плато, где оно сливалось с темной синью Тихого океана и сказал:

— Все ясно, командир. Мы находимся в самой юго-западной точке Лавового плато.

— Все точно, Ашот. Твое решение?

— Надо думать.

— Согласен с твоим решением.

Они сидели на снегу, упершись плечом в плечо. Думали, изучали карту, которая лежала на коленях Житнева.

— Можно сказать, командир? — внезапно выпалил Мурутян.

— Говори, что придумал.

— Первое — пробыть здесь два-три дня. Запастись кедровыми орешками, отдохнуть. Второе — визуальным порядком выбрать лучший маршрут к океану. Третье — подготовиться к трудному переходу. Четвертое — сходить за лыжами самолета. Они еще пригодятся нам, впереди вон какие снега…

— Подумаем, — перебил его Житнев. — Надо по снегу уходить отсюда, пока он не поплыл. А сейчас давай набросаем визуально маршрут, — Он снова уткнулся в карту. — Мы, кажется, находимся у истоков речки Жупайовки. — Житнев ткнул карандашом в одну из синих жилок на карте. — Если это так, то по долине реки, учитывая все ее извилины, нам предстоит топать до Тихоокеанского побережья, действительно, километров двести. В условиях бездорожья и весенней распутицы дело это, сам понимаешь.

— Да-а, командир, кажется, мы попали в переплет. — Мурутян тяжело вздохнул, с грустью глядя в бело-голубую даль плато.

— Главное, не отощать бы и не обессилеть. Семеро душ… А потому выработаем следующую тактику, — в тон ему продолжал его мысль Житнев. — На каждый день иметь запас любой еды, будь то кедровые орешки, мясо зверей или птиц. Поэтому главная задача не в том, чтобы спешить идти, а в том, чтобы добывать пропитание.

— Хорошо бы оленя или горного барана подбить, — мечтательно сказал Мурутян.

— Это дело маловероятное. Но вот научиться ловить зайцев и куропаток петлями вполне реальная штука. Я уже имею такой опыт. Медведь скоро выйдет из берлоги. Он тоже может стать нашей добычей. Здешний медведь — зверь беспечный. Ну что ж, Ашот, пойдем готовить убежище на ночь. — Он посмотрел на часы. — Уже половина четвертого.

Когда они вернулись к месту привала, здесь никого не было видно. Переметные сумы с новорожденными лежали на коврике. Под заросли уходил снежный тоннель. Там кто-то копошился, трещали ветки кедрача, из тоннеля вылетали комья снега. Ашот заглянул в тоннель и увидел там Славика, тот орудовал, как медведь.

— А где женщины?

— Пошли искать кедровые орешки.

— Что ты делаешь?

— Готовлю ночлег, — послышался из глубины голос Славика. — Мы же будем здесь ночевать? Посмотрите, какую пещеру делаю.

«Пещера» действительно выглядела уютным убежищем. Стволы и ветви кедрового стланика так плотно переплетались, что протиснуться между ними практически почти невозможно. Только в промежутках между отдельными кущами есть проходы. Сверху, где сплетаются ветви, стланик сплошь завален снегом. Славик как раз и подкапывал в снегу проход между такими кущами. Ветви кедрача смыкались вверху, образовав там глухую крышу, состоящую из хвои и снега.