Юрий Дмитриев - Человек и животные

Несомненно, что пчела была хорошо известна и почитаема в Древней Греции и Риме. Римский поэт Вергилий, живший в I веке до нашей эры, приписывал пчелам особую музыкальность и утверждал, что игрой на цимбалах можно в любое время и в любом месте посадить рой пчел.

На одной из колонн в римском Пантеоне, сооруженном 2 тысячи лет назад, была изображена пчела.

Можно привести и еще множество примеров того, как хорошо и как давно люди знали пчел, любили и ценили их.

Но тогда невольно встает вопрос: если пчел так ценили, то почему не занимались ими, как занимались многими другими домашними животными, — не совершенствовали их, не выводили новые породы?

Некоторые ученые считают: причина тут в том, что пчела все-таки не домашнее, а лишь полудомашнее животное и, как говорил Ч. Дарвин, «питается самостоятельно и в большинстве отношений ведет естественный образ жизни». Дарвин, конечно, прав: пчела, живущая в улье, мало отличается от диких пчел и поведением, и внешностью, и «характером». Тем не менее думается, что дело не только в этом.

«Владычица пчел». Рисунок из рукописи древнего народа майя, относящийся примерно к пятому веку.

Наша домашняя, или медоносная, пчела (это название дал ей еще Карл Линней) в своем неизменном виде в течение многих поколений устраивала людей. Устраивает их она и сейчас. В тех же случаях, когда в каких-то странах местные виды не устраивали людей, завозились пчелы из других стран. Наиболее ценные пчелы, по всеобщему мнению, были в Европе. Поэтому их и привозили в другие страны взамен мелких или малопродуктивных мелких пород. Так, например, в 1839–1848 годах их привезли в Южную Америку, в 1840–1845 — завезли в Австралию и Новую Зеландию. Вот почему (кроме тех причин, о которых говорил Ч. Дарвин) пчела претерпела лишь незначительные изменения и человек не вывел новых пород медоносной пчелы (расы, связанные с географическим распространением, конечно, имеются, иначе и быть не может!), а лишь расселил по свету нашу, европейскую, наиболее работящую и добычливую и, кстати, позднее всех «одомашненную».

Позднее одомашнивание медоносной пчелы в Европе и, в частности, в местах наиболее обильного «медового урожая» в России объясняется тем, что здесь долгое время просто не было необходимости одомашнивать пчел. Бескрайние леса и степи давали возможность бортникам без особого труда собирать достаточное количество высококачественного меда. О качестве меда, который продавали жители Восточной Европы — скифы, писал еще за 500 лет до нашей эры греческий историк Геродот. Огромное количество диких пчел на Руси дало возможность киевскому князю Олегу заключить с греческим императором договор на поставку в Грецию русского меда и воска. Это было в 911 году. Но и гораздо позже, в 1525 году, как писал историк П. И. Новокомский, в Московской земле «самая верная жатва получается пчелами от воска и меду. Ибо вся страна преисполнена весьма плодовитыми пчелами, которые изготовляют превосходный мед… Часто находят огромное количество сотов, скрытых в деревьях, и старый мед, покинутый пчелами, так как редкие обитатели отнюдь не исследуют каждого дерева в обширных рощах; таким образом, в удивительной толщины древесных пнях находят они превеликие озера меда». Однако через несколько десятилетий «самая верная жатва» начинает давать все меньше и меньше плодов: сводятся леса, распахиваются степи, на которых росли медоносы, все труднее и труднее становится бортникам. И тогда пчел стали переселять поближе к человеческому жилью.

У людей уже был некоторый опыт в обращении с пчелами. Издавна на Руси мед добывали, не только выискивая пчелиные гнезда, но и специально выдалбливая в деревьях дупла, в которых селились пчелы, следили за этими гнездами, по возможности охраняли пчел. Люди, занимавшиеся этим, назывались уже не бортниками, а цейдлерами. Однако опыт цейдлеров крестьяне использовали не полностью, а лишь в той части, которая касалась изготовления искусственных дупел или дубовых колод, в которых селились пчелы. Что же касается охраны, то этот вопрос никого не интересовал. Мало того, смысл «домашнего пчеловодства» заключался как раз в том, чтобы, притащив из лесу колоду с пчелами и дождавшись осени, когда эта колода наполнится медом, уничтожить пчел и вынуть мед. Пчеловоды либо сами «закуривали», то есть душили дымом пчел в колодах, либо продавали колоды вместе с пчелами и «закуривал» пчел будущий владелец колоды (улья). Такая система называлась «роебойной». Она, конечно, не способствовала развитию пчеловодства. Мало того, уничтожение пчел в конце концов могло привести к полному исчезновению этих насекомых. И наверное, так бы оно и случилось, если бы не Петр Иванович Прокопович.