Антоний Фердинанд Оссендовский - В людских и лесных дебрях

Хорошей наукой стала для меня эта западня на Ит-Куле.

После возвращения на Шира и проведя там несколько дней, обрабатывая Иткульские наблюдения, мы с профессором Залеским двинулись в степи, куда нас пригласил богатый татарин Юсуф Спирин, владеющий громадными табунами лошадей.

Это был совершенно необразованный, простой, но сказочно богатый кочевник. Жил он со своей многочисленной семьей в шатрах, которые переносил с места на место по мере того, как табуны съедали траву в той или иной части степей, между озерами Шира, Иткуль и Шунет.

Он пригласил нас в гости, говоря, что ему очень польстит пребывание ученых людей.

Он прислал за нами добрый возок, запряженный в тройку больших и красивых коней. На козлах сидел работник, молодой, красивый и веселый татарин Алим. Когда мы уселись, он взглянул на нас, уселся на свое место, стегнул коней длинным, сплетенным из ремешков, кнутом и дико крикнул.

Нам показалось, что кто-то вырвал из-под нас возок. Едва мы успели ухватиться за поручни, чтобы не выпасть. Кони взяли с места полным галопом и помчались через степь, подгоняемые пронзительными криками дикого кучера и ужасным хлестаньем бичом. За один час мы одолели двадцать два километра.

Мы увидели несколько шатров из серого войлока. Тут же в степи паслись бараны и коровы для повседневного домашнего пользования. Все же основные стада и табуны были далеко, за хребтом Кизыл-Кая.

На горизонте чернели низкие шестистенные юрты из сосновых бревен, окруженные высокими стенами из глины.

Это были так называемые «аулы», в которые богатые татары проводят зиму.

Спирин со старшим сыном Махметом встретил нас перед своим шатром-юртой, в которую нас проводили с низкими поклонами и благословением от имени Пророка. Внутри юрта была прекрасно обставлена. Земля была застлана толстым слоем войлоков, с набросанными сверху толстыми пушистыми коврами, изготовленными руками трудолюбивых бухарских и сартских женщин. Мягкие шелковые занавеси покрывали стены юрты изнутри, как и потолок, а громадные шелковые подушки и матрасы приглашали отдохнуть. Вдоль стен стояли большие сундуки и маленькие шкафчики, окованные серебром и украшенные бирюзой, ляпис-лазурью и малахитом. Оловянные, медные и серебряные миски, стаканы, тарелки и блюда поблескивали на висячих полках. Напротив входных дверей, на стене, в тяжелой серебряной раме висел священный стих из Корана, а рядом в деревянной раме — портрет Шейх-Уль-Ислама, наивысшей духовной особы Магометан. Между двумя богато окованными серебром шкафчиками стояло что-то вроде мольбертов, на которых с помощью колышков были развешаны ружья, револьверы, сабли, палаши и короткие сабли или ятаганы, прямые как стилеты или изогнутые, как косы или серпы.

— Это божественно! — воскликнул профессор. — У вас тут целый арсенал!

— Да! — поклонился старый татарин. — Время неспокойное, а мы должны защищать себя и свое имущество. Тяжелые, черные времена!..

По-видимому, он очень болезненно ощущал приход этих «черных» времен, так как усадив нас удобней на подушках, начал рассказывать о том, что происходит в степях.

Российское правительство всегда извлекало пользу из споров и ненависти между разными племенами и народами, входящими в состав государства. Так было и в Чулымо-Минусинских степях. Власти послали в этот край, издавна принадлежащий татарам Абаканского племени, колонистов с Украины — ленивых, распутных и пьющих крестьян. Они начали косить сено на татарских территориях, красть коней и скот, обижать женщин и убивать туземцев! Татары безуспешно подавали жалобы властям, но никто не хотел исправлять это зло, в конечном итоге, даже вставая на сторону украинцев. Тогда татары схватились за оружие. Степи стали сценой диких стычек, кровавых актов мести и беззакония. Уже никто не оглядывался на власти и каждый защищал свою жизнь и имущество, борясь с произволом, который допускали деморализованные выходцы с Украины. Не один труп скрыла буйная степная трава, и сильные ветры высушили их и, обратив в прах, разнесли по свету.

Спирин принял нас очень гостеприимно. У него было шесть жен, от старой, насчитывающей пятьдесят лет, до молодой, гибкой, как тростник, с большими печальными глазами серны. Все эти женщины хлопотали в соседней юрте, где помещалась кухня. Постоянно вносили они все новые, и все более вкусные блюда, а именно горячие «султы», или жирную баранью грудинку, испеченную на углях; «чихерты» или суп из курицы и желтка, «шашлык» из баранины, посыпанной какими-то кислыми сушеными ягодами; «шашлык» из бараньих почек; «азу» или разновидность венгерского гуляша из баранины; «тмалык» или блинчики с грибами и ягодами; пресный овечий и козий сыр; компот из ревеня, изюм, фиги и финики.