Питер Годфри-Смит - Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания

Существование эпизодической или квазиэпизодической памяти во всех этих группах — млекопитающих наподобие нас, птиц и каракатиц — впечатляющий пример почти наверняка независимой эволюции параллельно в различных линиях. Не знаю, пробовал ли кто-нибудь проводить такие опыты с осьминогами, и не знаю, как бы они справились с этим заданием. Работа Жозе-Альв демонстрирует достаточно сложные когнитивные навыки у десятиногих, мозг которых эволюционировал достаточно независимо от мозга осьминогов. Иными словами, это свидетельство параллельной эволюции интеллекта внутри линии головоногих. Это подкрепляет гипотезу о том, что возникновение сложной нервной системы у головоногих было не случайностью. Она не была разовым «изобретением», которое затем сохранилось с некоторыми вариациями в двух различных линиях. Скорее одно усложнение нервной системы имело место в линии осьминогов, а второе — параллельно, у других головоногих.

Соотношение между осьминогом и каракатицей напоминает соотношение между млекопитающими и птицами. В линии позвоночных расхождение около 320 миллионов лет назад привело к млекопитающим и птицам, и в обеих ветвях возник большой мозг при несколько различном строении тела. В линии головоногих и осьминог, и каракатица имеют план строения тела моллюска, но расхождение между ними почти такой же исторической глубины, и у них тоже параллельно развился большой мозг.

Древо может быть представлено так:

Фрагмент «Древа жизни»:На этом рисунке показаны некоторые из эволюционных развилок, упомянутых в книге. Длина «стволов» между развилками не отражает временной масштаб, и на рисунке представлены группы совсем неодинакового размера. Млекопитающие и птицы — крупные по численности видов группы, тогда как две группы головоногих по обе стороны от развилки гораздо более малочисленны. (К тому же птицы и млекопитающие образуют отдельные классы , а все головоногие входит в один и тот же класс.) Членистоногие справа составляют целую филу , куда входят насекомые, ракообразные, пауки, многоножки и др. Многие группы на схеме не представлены: например, если бы там были дождевые черви, они бы оказались в промежутке между «прочими моллюсками» и членистоногими, отколовшись от короткого ствола, ведущего к моллюскам. Морские звезды оказались бы слева, рядом с позвоночными. «Рыбы» не составляют единой ветви. Большинство рыб относятся к крайней левой ветви, но некоторые, например латимерия, располагаются на ветви, которая ведет также к человеку и птицам.

Головоногие играли роль крупных хищников с древнейших времен. Примерно 270 миллионов лет назад одна из групп головоногих разделилась — вероятно, вскоре после того, как они вступили на путь решительного отказа от внешней раковины. По крайней мере в двух линиях независимо появились развитые нервные системы. Головоногие и умные млекопитающие — независимые эксперименты по эволюции психики. Подобно млекопитающим и птицам, осьминоги и каракатицы, о которых идет речь в этой книге, представляют собой разновидности эксперимента в рамках эксперимента более высокого порядка.

Психика возникла в море. Водная среда сделала возможной ее существование. Все ранние стадии процесса проходили в воде: зарождение жизни, возникновение животных, эволюция мозга и нервной системы, появление сложноорганизованного строения тела, благодаря которому иметь мозг становится выгодно. Первые вылазки на сушу состоялись, вероятно, вскоре после того промежутка истории, который описан в первых главах, — как минимум около 420 миллионов лет назад, а может быть, и раньше. Но ранняя история животных — это история морской жизни. Когда животные выползли на сушу, они взяли море с собой. Все основные жизненные процессы происходят в наполненных водой клетках, окруженных мембранами, микроскопических контейнерах, чье содержимое — не что иное, как реликты моря. В главе 1 я писал, что встреча с осьминогом — наиболее близкий аналог встречи с разумным пришельцем. Но он не совсем пришелец — мы оба создания планеты Земля и ее океанов.

Свойства, сделавшие море столь продуктивным для возникновения жизни и разума, для нас обычно невидимы. Они работают на микроуровне. Море с виду не меняется, когда мы на него воздействуем, — тогда как, например, порубка леса являет собой зримый и несомненный факт. Когда в море сбрасывают отходы, кажется, что они просто уплывают или растворяются. В итоге острота экологических проблем в океанах часто недооценивается, а меры, которые мы могли бы принять для их спасения, редко дают непосредственные наглядные результаты.