Питер Годфри-Смит - Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания

Промежуточное положение между очевидными примерами маскировки и коммуникации занимают демонстрации устрашения . Это яркие расцветки, которые часто демонстрируются при бегстве от хищника. Предполагается, что их цель — ошарашить или сбить с толку противника, внезапно приняв новый необычный облик, так чтобы хищник замер или оказался дезориентирован. В данном случае цель демонстрации — чтобы ее заметили, но она не несет никакой информации для адресата. Она всего лишь должна огорошить, помешать погоне.

В брачный сезон самцы гигантской каракатицы устраивают ритуализированные представления, в которых задействованы сложные сочетания телодвижений и узоров на коже. Самое эффектное из этих зрелищ можно наблюдать на южном побережье Австралии, неподалеку от промышленного города Уайалла [139] См. Karina Hall and Roger Hanlon, «Principal Features of the Mating System of a Large Spawning Aggregation of the Giant Australian Cuttlefish Sepia apama (Mollusca: Cephalopoda)», Marine Biology, 140, no. 3 (2002): 533–545. Там наблюдаются сложные формы поведения. В частности, самцы, которые недостаточно крупны для брачных игр с самками, «прикидываются» самками, чтобы обмануть бдительность стоящего на страже самца и подобраться к самке. Они в этом нередко преуспевают. . Тысячи гигантских каракатиц собираются там ежегодно зимой, чтобы спариться и отложить яйца на мелководье. Неизвестно, почему они выбирают именно это место, но именно там лучше всего наблюдать самый поразительный феномен коммуникации головоногих.

Крупный самец пытается стать «супругом» самке, монополизируя ее и отгоняя других самцов. При появлении самца-соперника оба начинают состязаться в демонстрациях. Два самца укладываются в воде параллельно, бок о бок, на небольшом расстоянии друг от друга. Каждый вытягивается в длину насколько возможно, слегка изогнувшись. Оба переливаются всеми красками и узорами. Растянувшись в одну сторону, каракатица затем поворачивается на 180 градусов и вытягивается в другом направлении. Эти развороты, степенные и целенаправленные, напоминают танец при дворе какого-нибудь галантного французского короля. Растягивания же больше похожи на соревнования по йоге.

Такая смесь йоги и марлезонского балета вполне успешно помогает определить, какой из самцов больше, и более крупный практически всегда выигрывает. Более мелкий вынужден уступить. Самка в это время спокойно дрейфует, то приближаясь к своему переливающемуся партнеру, то отплывая дальше. Секс между каракатицами — в случае если дело им закончится — по меркам животного царства происходит мирно. Они спариваются в позиции «голова к голове». Самец пытается обхватить самку спереди. Если она принимает его, он обвивает ее голову щупальцами. После того как каракатицы приняли эту позу, пару минут они проводят неподвижно. В это время самец направляет на самку струю воды из сифона. Затем он четвертым левым щупальцем берет сперматофор — «пакет» с семенем — и помещает его в специальный семяприемник под клювом самки, после чего быстрым движением вскрывает «пакет». Пара расстается.

У кальмаров также достаточно развито общение с помощью цветовых сигналов, и оно часто бывает сложным и загадочным. Некоторые сигналы легко дешифруются и являются общими для нескольких различных видов. Например, когда самец приближается к самке, она может продемонстрировать отчетливую белую полосу, которая означает «нет». Позже я расскажу об этих сигнальных системах подробнее, но вначале я хотел бы высказать кое-какие собственные соображения об окраске каракатиц.

Допустим, маскировка и коммуникация — две функции изменения окраски у головоногих. Ради них способность менять окраску возникла и поддерживалась в ходе эволюции. Но то, что смена окраски имеет эти функции, не означает, что всякая наблюдаемая нами окраска — сигнал или маскировка. Мне кажется, что некоторые головоногие, особенно каракатицы, обладают выразительностью, выходящей далеко за пределы каких-либо биологических функций. Многие узоры у них никак не могут служить маскировкой и вместе с тем появляются в отсутствие очевидного «адресата» сигнала. Некоторые каракатицы и осьминоги чуть ли не постоянно демонстрируют калейдоскопическую смену красок, которая как будто вообще не связана с внешними событиями. Скорее она похожа на непроизвольное выражение внутреннего электрохимического буйства. Как только механизм управления цветом подключается к электросети мозга, всевозможные краски и узоры могут возникать просто как побочный продукт того, что происходит внутри.