Питер Годфри-Смит - Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания

Другие сходства носят более общий характер, например интерес к индивидам, включая способность распознавать человеческие лица. Наш общий предок, безусловно, не обладал такими способностями. (Трудно и вообразить себе, как воспринимало мир это примитивное маленькое существо.) Эта способность имеет значение для общественных или моногамных животных, но осьминоги не моногамны, они ведут беспорядочную половую жизнь и не особенно общительны. Отсюда следует вывод о том, как вообще умные животные обращаются с материалом своего мироздания. Они членят его на объекты, которые можно узнавать заново, несмотря на непрерывные изменения обстановки, в которой предстают эти объекты. Я нахожу поразительным это свойство осьминожьего ума — и поразительно в нем то, до какой степени оно знакомо, похоже на наше.

Некоторые характеристики демонстрируют сочетание сходств и различий, конвергенции и дивергенции. У нас есть сердце, у осьминога тоже. Но у него три сердца вместо одного. Они перекачивают кровь сине-зеленого цвета — ее молекулы, переносящие кислород, содержат медь, а не железо, придающее нашей крови красный цвет. И конечно, нервная система — развитая, как у нас, но построенная по совершенно иному принципу, с иным комплексом отношений между телом и мозгом.

Иногда утверждают, что осьминог отлично иллюстрирует важность направления в психологии, известного как теория воплощенного познания . Эта теория не разрабатывалась специально для применения к осьминогам — она описывает животных в целом, включая человека, и кроме того, на эту концепцию оказала влияние робототехника. Одна из ее центральных идей состоит в том, что не столько наш мозг, сколько тело само по себе в некоторой степени отвечает за «умное» отношение к окружающему миру [85] Классический общий обзор см. в книге Andy Clark, Being There: Putting Brain, Body, and World Together Again (Cambridge, MA: MIT Press, 1997). Применительно к сфере робототехники см. Rodney Brooks, «New Approaches to Robotics», Science, 253 (1991): 1227–1232. Сама статья Гиллеля Хиля и Рэнделла Бира: Hillel Chiel and Randall Beer, «The Brain Has a Body: Adaptive Behavior Emerges from Interactions of Nervous System, Body and Environment», Trends in Neurosciences, 23, no. 12 (1997): 553–557. Две любопытные работы, где идея «воплощенности» применяется к осьминогам, — Letizia Zullo and Binyamin Hochner, «A New Perspective on the Organization of an Invertebrate Brain», Communicative and Integrative Biology, 4, no. 1 (2011): 26–29 и статья того же Хохнера «How Nervous Systems Evolve in Relation to Their Embodiment: What We Can Learn from Octopuses and Other Molluscs», Brain, Behavior and Evolution, 82, no. 1 (2013): 19–30. Концовка этой главы сложилась под влиянием дискуссии между слушателями съезда Ассоциации философов Австралазии за 2014 г., возникшей в связи с докладом Сидни Диаманти «Дотянуться до мира: осьминоги и воплощенное познание» (Sidney Diamante, «Reaching Out to the World: Octopuses and Embodied Cognition»). В настоящее время Чечилия Ласки ( Cecilia Laschi ) возглавляет команду в Пизе, работающую над созданием робота-осьминога, причем особое внимание уделяется щупальцам, см. портал http://www.octopus-project.eu/index.html . . Само строение нашего тела кодирует некую информацию об окружающей среде и о том, как себя в ней вести, так что не нужно хранить всю эту информацию в мозгу. Например, наши суставы позволяют нашим конечностям сгибаться под определенным углом, что естественным путем порождает такие движения, как ходьба. Умение ходить отчасти обусловлено наличием подходящего тела. Как говорят Гиллель Хиль и Рэнделл Бир, строение тела животного — источник одновременно ограничений и возможностей , руководящих действием.

Эта модель оказала влияние на некоторых специалистов по осьминогам, в особенности на Бенни Хохнера. Хохнер убежден, что эти идеи помогут нам уловить различие между человеком и осьминогом. У осьминога иное воплощение и, как следствие, другая психология.

С последним пунктом я согласен. Но догматика теории воплощенного познания не очень-то приложима к странному осьминожьему бытию. Сторонники этой теории часто утверждают, что форма и организация тела кодируют информацию. Но для этого требуется, чтобы у тела была форма, а у осьминога из всех животных она самая непостоянная [86] С технической точки зрения можно возразить, что у осьминога имеется топология — фиксированные данные о том, как одни части соединяются с другими, хотя расстояния между частями и углы сгибов являются переменными. . Одна и та же особь может стоять вертикально на щупальцах, протискиваться в отверстие немногим больше собственного глаза, превращаться в обтекаемую ракету или складываться, чтобы залезть в банку. Когда адепты воплощенного познания, такие как Хиль и Бир, приводят примеры возможностей для разумного действия, задаваемых самим телом, они рассуждают о расстояниях между частями тела, которые задают восприятие, расположении суставов и углах сгиба. Но у осьминожьего тела ничего подобного нет — ни заданного расстояния между частями, ни суставов, ни естественных углов. Более того, применительно к осьминогу неуместно противопоставление «тела и мозга», которое обычно играет заметную роль в дискуссиях о воплощенном познании. В случае осьминога уместнее говорить о нервной системе в целом, а не о мозге: неясно, где у него начинается и кончается мозг, а нервная система пронизывает все тело [87] Зрительные доли, расположенные позади глаз, не все исследователи включают в состав «центрального» мозга, хотя они играют важную роль в когнитивной деятельности осьминогов. . Осьминог — в буквальном смысле комок нервов; его тело — не отдельная сущность, управляемая мозгом или нервной системой.