Иосиф Халифман - Четырехкрылые корсары

В жизни каждого ученого и в истории каждой области наук существует, если разобраться, свой архипелаг Черепах, место и день, повод и час окончательного прозрения, чудо открытия годами созревавшей идеи.

Для Фабра его Галапагосскими островами стали осы.

В тот год, когда сын почтенного доктора Роберта Уоринга Дарвина и внук знаменитого ученого и писателя Эразма Дарвина после семи лет занятий в университетах и после посещения разных стран во время плавания на «Бигле» оказался в районе Галапагосского архипелага, — сын и внук бедняков из крошечной деревни Сен-Леон, что в департаменте Двейрон на юге Франции, мальчишка Жан-Анри по фамилии Фабр служил у торговца фруктами и с корзиной на голове с утра до вечера сновал в толпе, заполонившей площадь знаменитой ярмарки в Бокере, пытаясь перекрыть ярмарочный гам своим пронзительным: «Кому лимонов спелых?»

Это происходило не только в другом, Восточном полушарии, это происходило не на море, а на суше, это вообще было нечто совсем иное. За плечами Дарвина годы учения и жизни в благополучной, всем обеспеченной семье, — Фабр три четыре зимы походил в сельскую школу, где грамоте ребят обучал местный звонарь. Затем отец отправил своего первенца на заработки с напутствием:

— Ты уже не маленький, пора тебе самому добывать свои два су на печеную картошку.

И вот Жан-Анри стал поденщиком. Осенью собирал урожай у богатых виноградарей, какое-то время трудился в артели, прокладывавшей железнодорожную линию из Нима в Бокер, потом снова работал у крестьян на берегах полноводной Роны.

Сколько дорог было здесь исхожено, казалось, ни одна не выведет подростка к знаниям. И все же, достигнув того возраста, в каком Дарвин ушел в плавание на «Бигле», Фабр уже окончил в Авиньоне учительскую школу и сам обучал детей грамоте.

Разумеется, и отсюда было еще далеко до дела всей жизни. Немало воды утекло в Роне после того, как Фабр стал «господином учителем», и прежде чем произошла его первая встреча с осами.

Насекомые давно интересовали Фабра. Он с неизъяснимым удовольствием разглядывал и наблюдал их во время скитаний в поисках заработка. Ему не раз доводилось встречать полдень натощак, но, забыв обо всем, он выслеживал, как пчела-мегахила вырезает кружки из листьев, любовался жуком или стрекозой. «С детства, сколько я себя помню, — писал впоследствии Фабр, — жуки, пчелы и бабочки постоянно были моей радостью. Элитры жука и крылья махаона приводили меня в восторг. Я шел к насекомому, как капустница к капусте, как крапивница к чертополоху».

Однажды, заглянув в книжную лавку — господин учитель любил листать у прилавка томики разных новинок, — Фабр обнаружил толстенное сочинение трех ученых мужей: де Кастельно, Бланшара и Люка. Иллюстрации превосходные. Какое множество знакомых созданий увидел Фабр! Здесь описано ни много ни мало — тысяча разных насекомых, причем о каждом сообщалось, кто, когда на шел его впервые, перечислялись приметы, отличия, сведения об образе жизни. Часто встречались в этих справках имена Реомюра, Губера, Дюфура и других знаменитых энтомологов.

Цена тома была убийственной, книга явно предназначалась не для школьного учителя. Но Фабр не смог от нее отказаться. Наступившая зима прервала его походы за город, где он проводил воскресенья в поисках гнезд насекомых на откосах оврагов и в зарослях кустарника, собирал гусениц и куколок. Он погрузился в сочинение де Кастельно, Бланшара и Люка. Может ли быть чтение более воодушевляющее, чем эта книга, в которой нет ни одного вопросительного или восклицательного знака?!

Насекомые описаны поодиночке, каждое само по себе, но не требуется богатого воображения, чтоб представить этот мир в движении и взаимодействии. А тут еще из библиотеки удается выпросить на дом последний выпуск парижского академического журнала, здесь напечатана большая статья Леона Дюфура, того самого Дюфура, чье имя так часто встречается в томе трех авторов. И посвящена статья Дюфура насекомому, которое Фабр не раз имел случай наблюдать и о котором ему кое-что известно из личного опыта. Это оса Церцерис.

Дюфур писал, что один из живших в деревне друзей прислал ему для коллекции двух жуков — двухполосых златок, что обоих жучков какие-то осы обронили на лету: одного на платье, другого на землю

Дюфур запомнил этих златок и, посетив через год своего деревенского друга, расспросил его обо всем подробно. Назавтра, несмотря на свежую, пасмурную погоду, а значит, неблагоприятную для лёта насекомых, оба принялись искать ос или их жилища. Вскоре Дюфур заметил небольшую кучку свежевырытого песка, что-то вроде крохотной кротовины. Слегка ковырнув ее, он открыл ход в глубокую галерею, а приподняв грунт, заметил блестящие надкрылья златки. Осторожно копнув глубже, он сразу отрыл всего жука, да не одного, рядом лежали еще три, и все сверкали золотом и изумрудом.