Александр Оленич-Гнененко - Избранное

Кто золотых гигантов выручит из плена?
В чем грозная их мощь, как не в руках рабочих?
Где дружно мы стоим, какой нас шторм осилит?

Здесь наше поле битвы!»

С тех пор пролетели года и года:
У моря, где край земли,
Вы, может быть, девушку знали тогда?
По имени Аннабель Ли.
Друг другу сердца отдав навсегда,
Мы расстаться на миг не могли.

Мы были, как дети, она и я,
У моря, где край земли,
В то давнее, давнее время, когда
Жила здесь Аннабель Ли,
И ангелы неба смотреть на нас
Без зависти не могли.

И вот почему из тучи тогда
У моря, где край земли,
Ветер холодный смертью дохнул
На прекрасную Аннабель Ли.
И богатый сородич пришел за ней
И ее схоронил вдали,
В пышной гробнице ее схоронил
У моря, где край земли.

Да! Ангелы неба смотреть на нас
Без зависти не могли —
И вот (все это знали тогда
У моря, где край земли)
Ветер дунул из туч ночных.
Сгубил и убил Аннабель Ли.

Но самые мудрые никогда
Любить так, как мы, не могли.
Сильнее любить не могли,
И ангелы неба не смели тогда,
И демоны недр земли
Разделить, разлучить душу мою
И душу Аннабель Ли.
И сиянье луны навевает мне сны
О прекрасной Аннабель Ли,
Если всходит звезда, в ней мерцает всегда
Взор прекрасной Аннабель Ли.
Бьет ночной прибой — и я рядом с тобой,
С моею душой и женой дорогой, —
Там, в гробнице, где край земли,
Там, у моря, где край земли!

Рыцарь, смеясь,
В веселый час
Коня гнал без пощады.
И юн и смел,
В пути он пел: —
Найду я Эльдорадо!

Но стал он сед,
Объехав свет, —
Все нет ему пощады:
И мрак в груди,
И не найти
Страны той — Эльдорадо.

Уже без сил,
Он Тень спросил,
Не знавшую пощады:
— Где, Тень, скажи
(Не надо лжи!)
Дорога в Эльдорадо?

— Долиной Скорби Лунных Гор,
Где нет мечтам пощады,
И ночь и день, —
Сказала Тень, —
Скачи ты к Эльдорадо!

«Папа Вильям, — спросил молодой человек, —
Уж давно ты и стар, и сед,
Ты, однако, весь день ходишь на голове,—
То прилично ль на склоне лет?»
Папа Вильям сказал: «Сын возлюбленный мой!
В ранней юности был я глуп.
Я боялся, что мозг от забавы такой
Превратится в овсяный суп.

Стал я стар, стал я сед, но узнал я зато,
Что мой череп — совсем не воск!
В нем и мозга-то нет, и никто и ничто
Повредить мне не может мозг!»

«Папа Вильям, — вопрос снова сын задает, —
Хоть ужасно ты толст теперь,
Через голову прыгнув спиною вперед,
Ты легко открываешь дверь.

В чем секрет этих штук, недоступных уму?»
И мудрец отвечал, смеясь
И тряся бородой: «Ловок я потому,
Что полезна мне эта мазь!

С детства ею спасал от простуды я грудь
И для гибкости рук и ног
Я втирал эту мазь. Ей цена — не забудь! —
Целый пенни один горшок».

«Папа Вильям! Ложишься в постель ты кряхтя,
Ты беззубее карася,
Как с костями и клювом убрал ты в гостях
Основательного гуся?

Что за фокус такой — от меня не таи?»
И, подумав, отец сказал:
«Эти годы прошли: я с женою судьи
Все решения обсуждал.