Александр Оленич-Гнененко - Избранное

Солнце льет горячий свет.
Воздух чист. В цветах земля.
В тень прохладную сады
Манят: «Выйди погулять!»

Вишен черные глаза,
Улыбаясь, смотрят вниз.
Персик, терн и абрикос
Сладким медом налились.

Ветви долу наклонил
Сад под тяжестью плодов,
И в листве гремит с утра
Хор веселых воробьев.

Пусть сильней полдневный зной;
К морю — множество дорог,
Нас приветствует в пути
Каждый звонкий ручеек.

«Постой, Аракс, родной Аракс,
Поговорим с тобой, Аракс!»
Когда через тебя я шла
И воду чистую пила,
Такую речь с тобой вела:
«Постой, Аракс, родной Аракс!
Поговорим с тобой, Аракс!
Послушай, милая река!
На сердце у меня тоска,
Как ты бурна и глубока,
Постой, Аракс, родной Аракс!
Поговорим с тобой, Аракс!
Ты разлучи меня с бедой
И слезы смой своей водой.
Не торопись, побудь со мной.
Постой, Аракс, родной Аракс!
Поговорим с тобой, Аракс!
Останови ты бег свой с гор,
Мне сердце утоли и взор,
Чтоб час свидания был скор.
Постой, Аракс, родной Аракс!
Поговорим с тобой, Аракс!
Не убегай! Ответь ты мне:
Мать не на той ли стороне,
Где вся земля горит в огне?
Постой, Аракс, родной Аракс!
Поговорим с тобой, Аракс!
Будь другу — друг и враг — врагу:
Умерь мне смертную тоску,
Терпеть я больше не могу!
Постой, Аракс, родной Аракс!
Поговорим с тобой, Аракс!
На берегу крутом твоем
Молю и вечером и днем:
Верни, верни мой отчий дом!
Постой, Аракс, родной Аракс!
Поговорим с тобой, Аракс!
Гляжу часами в пену вод:
То кровь кипит и в сердце бьет!
Дай мне увидеть мой народ!
Постой, Аракс, родной Аракс!
Поговорим с тобой, Аракс!»

К моей реке пришел я, чтобы принять решенье:
За океаном [38] Автор имеет в виду США. ли осесть, подобно пыли,
И австралийское искусство там растратить,
В далекой стороне, среди людей мне чуждых,
Или погибнуть здесь, оставив все надежды
Когда-нибудь одеть и сталью и бетоном
Мечты, что выносил строитель-австралиец?

Я знал: плотина эта победит пустыню.
Но, лавой огненной пролившись над рекою,
Не воду испарило лето — наши деньги.
Полузаконченная замерла плотина,
И не окрепшего еще младенца кости
Скалой обрушась, раздробила безнадежность.

Сквозь горсти сжатые текли речные воды,
Бесцельно крася след в волнах соленых моря,
Кровавый, словно жизнь страны, где я родился
Или ее земля, истерзанная тяжко, —
Сквозь горсти сжатые, что сомкнуты, как чаши,
Но все ж не могут крови удержать, бегущей
Из раны на груди заброшенной плотины,
Рассеченной людьми без жалости и сердца.
Вдруг мне почудилось: хотят меня увидеть
Те, кто трудились тут и с тачкой, и с лопатой,
Что будто бы у них есть план спасти плотину,
Одеть пустыню в зелень…
Нет, это голоса из прошлого звучат мне
Всех предков, перед кем истории бесстрастной
Сменялась череда приливов и отливов.

Три золотых гиганта изменили Запад:

«И один был золотом, мальчик,
Первый золотом был, сынок,
И тем золотом, что я добыл,
Я город бы вымостить мог».

Я оглянулся и вижу:
Рядом — отец отца.
Как будто из дерева руки
И темный овал лица.

«Мы были в то время юны.
Сияла нам жизнь светло,
И золото в наших жилах
Горячей струей текло.

Звенели и днем и ночью
Наши кирки в горах.
Наш след прорезал равнины
И был нам неведом страх.

Как кровь, золотые брызги
В песках нас вели к нему,
К золоту, скрытому в недрах,
К гиганту — в его тюрьму.

Обрушивались на крышу
Удары со всех сторон.
Из черного мрака к солнцу
Протягивал руки он.

Тут Байлей разбил затворы
И Хеннан с ним сверху вниз
Глядел, смеясь, на гиганта,
К которому мы добрались.

Так было, когда вставал он
Из душной и вечной тьмы,
Когда Золотую милю
Освобождали мы.

„Вы путь мне железный дайте,
Постройте у моря порт!“ —
И рельсы горят на солнце
До моря от этих гор.