Array Array - Фасциатус (Ястребиный орел и другие)

Как у Зарудного: «В годы обильного своего появления саранча может доставить быстро приготовляемое, жирное и лако­мое блюдо. Его делают таким образом: у пой­манных насекомых обрывают крылья и ноги, оставляя, однако, задние бедра; затем еще живыми, бросают в котел и, посыпая мелко истолченной солью, пекут в нем, все время помешивая палкою. По вкусу и запаху саранча, изготовленная так, напомина­ет наших речных раков… Что касается до меня, то я всегда с большим удовольстви­ем разнообразил (этим кушаньем) свой стол. Белуджи… пекут саранчу просто в горя­чей золе».

Да–а… Интересно, что у Муравских дома сегодня к ужину?.

Саксетания копетдагская. Может, и мне псевдоним взять: П–в-Копетдагский? По–моему, шикарно. Насекомое ушло по своим насекомьим делам, уже и не найти. Мне тоже нечего рассиживать, домой‑то еще пилить и пилить.

Военному, Ленке и Эммочке привет!»

«7 мая…. На глинистом обрыве из трещины торчит голова очень маленькой яще­рицы. Я не специалист, поэтому мне легко что‑то кажется необычным, я сажусь на камень и начинаю наблюдать. Через секунду ящерица меняет позу, и я вижу на лапе широкие уплощенные пальцы ― это геккон. Группа для любого зоолога особая; каж­дый читал в детстве об этих уникальных пальчиках с миллионами микроскопических ворсинок, позволяющих бегать даже по вертикальному стеклу и по потолкам.

Сижу смотрю, никуда не тороплюсь. Интересно, почему здешние гекконы не кри­чат? Ни разу не слышал. Тропические виды резко рявкают необычным для ящериц образом. Я так вообще уверен, что название «геккон», «гекко» ― звукоподражательн­ое, имитирующее их крик.

Геккон мой выскакивает из своего укрытия целиком, пробегает сантиметров два­дцать, хватает что‑то мне невидимое и вновь замирает неподвижно, но я уже могу разглядеть его целиком, вместе с кольцами жестких шипиков на хвосте: это ко­лючехвостый геккон!

Хо–хо! Я знаю, по крайней мере, несколько герпетологов, которые позавидовали бы мне сейчас черной завистью: это ― редкость. Хотя как знать, может, просто не искали достаточно внимательно?

Иногда, наблюдая такое, невольно задумываешься о том, как важно, чтобы на каж­дый интересный объект или проблему нашелся интересующийся ими человек. Уж, казалось бы, кто только и чего только не изучает, а все равно неизученного больше, и ни конца ему не видно, ни края. Может, и с этим колючехво­стым лилипутом так же?

В любом случае непонятно, чего ради он торчит здесь на виду, когда еще светло, зверь‑то ночной. Впрочем, голод не тетка…»

«10 мая…. Долго шли с Наташей к Сумбару по дороге от Сайвана. Западная окраи­на Сайван–Нохурского плато. Место уникальное: отдельные деревья боярыш­ника разбросаны среди открытого пространства покатых склонов, сохраняющих здесь почти исчезнувшие повсеместно ковыльные травянистые сообщества; роскош­ные травы с мягкими светлыми метел­ками переливаются под слабым ветерком неж­ными серебристыми волнами. Когда смотришь вокруг, скалистых ущелий не видно, они лишь проваливаются вниз крутыми склонами, а сбоку не видны.

Беркут летает над ущельем, свесив в полете лапы вниз и держа в левой из них че­репаху среднего размера. Вдруг она выпадает у него из когтей, но через несколько метров хищник в воздухе вновь подхватывает ее на лету ― и опять левой лапой. Пи­лотаж, глазомер и ловкость ног: непросто, наверное, прихватить круглую и гладкую тортиллу, камнем падающую вниз.

Впечатляет.

А ведь он левша».

«15 мая. Привет, Жиртрест!

…Возвращаясь с Пархая, сошел с дороги посмотреть птичку на дереве и сразу обнаружил на штанине уйму клещей, в радостном возбуждении карабкающихся вверх, вверх, к моей пропотевшей кровонасыщенной плоти.

Во клёво‑то: сидят клещихи на травинках, ждут своего часа, когда зверь какой теп­локровный, или скотина домашняя, или орнитолог пройдет в доступной близости, чтобы ухватиться когтистыми, поднятыми на изготовку лапками, зарыться по­спешно в мех или пролезть под ткань, вспороть теплую кожу жесткими зазубренными члени­ками рта, проникнуть головой через ранку в податливую плоть и засосать, засосать наконец так неуемно желанную дурманяще–пьянящую кровь. Хоть один раз за жизнь, но вдоволь, раздувшись пресыщенной кожистой фасолиной, наполнив вожде­ленным тяжелым теплом неимоверно растянувшееся тело и черпая потом из этой питательной тяжести жизнь для тысяч яиц ― будущего потомства на благо продол­жения удивительного и неповторимого клещиного рода…