Джеймс Купер - Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами

Как только миссис Боден, то есть Марджери в девичестве, узнала, что «мы» — тот самый человек, которому «генерал» послал записки о своих похождениях на Каламазу в молодые годы, подготовленные преподобным мистером Варсом, она выказала нам величайшее расположение и проявила общительность, о какой можно было только мечтать.

Ее жизнь сложилась вполне удачно, в браке она была счастлива. А вот брат ее вернулся к своим старым привычкам и не дожил до окончания войны 1812 года. Дороти возвратилась в Массачусетс, где у нее были друзья, и жила безбедно благодаря полученному от дяди наследству. Бортник участвовал в войне и даже сражался в решающих битвах на реке Ниагаре. Но едва было заключено перемирие, как он возвратился на свои любимые прогалины, где и пребывал все это время и, как принято говорить, «рос вместе со страной». В настоящее время он один из богатых людей Мичигана. У него много земли, и притом хорошей, большой дом, с долгами он расплатился. К наемным рабочим с востока он относится не хуже, чем к местным, и считает себя гражданином не Мичигана, а Соединенных Штатов. Все это характеризовало Бурдона с лучшей стороны, и мы были рады узнать, что человек, и без того уважаемый нами, обладает столькими достоинствами. Детройт оказался быстро развивающимся, красивым, процветающим городком с населением, приближающимся к двадцати тысячам note 168. Берега живописной реки, на которой он стоит, — в результате здешнего необычайного смешения языков и названий она широко известна как «Река Детройт», — кишат людьми и творениями их рук, из-за которых мы, как ни старались, так и не смогли отыскать более приятный для глаза вид, чем тот, что открылся нам после острова Боболо близ Молдена. В целом Детройт напоминал Константинополь в миниатюре, но, естественно, без его восточных особенностей.

Детройт поразил нас быстрым прогрессом западной цивилизации. Тут следует напомнить, что в ту пору, к которой относится наш рассказ, весь полуостров, где находится штат Мичиган, пребывал в девственном состоянии, если не считать окрестностей Детройта. К тому же активный процесс заселения его территории начался всего лишь двадцать лет тому назад. Но благодаря прекрасным природным данным она выглядит так, словно была давным-давно освоена в лучшем смысле этого слова. Конечно, местность изобилует пнями — ведь непрестанно возделываются новые земли. Тем не менее впечатление такое, как если бы этот край был заселен еще в средние века, а не в наше время.

Мы выехали из Детройта на поезде, с грохотом уносившем нас в сторону заходящего солнца на приличной даже для этого транспортного средства скорости. Путь наш украшали многочисленные большие селения, нам показалось, что за несколько часов езды мы миновали не менее двенадцати. И в каждом проживало не менее одной — трех тысяч человек. Растительность, исключая древесную, поразила нас своим изобилием, она превзошла в этом отношении даже запад штата Нью-Йорк. Вокруг нас расстилались сплошные пшеничные поля, и, глядя на них, мы поняли, что Америка в состоянии прокормить весь мир. Мы долго ехали среди прогалин и имели возможность убедиться, что они подверглись всем изменениям, которые несет с собой цивилизованный человек. Случавшиеся ранее периодические пожары вот уже много лет как прекратились, естественную траву сменил густой подлесок, и это лишило дубовые рощи их прежнего очарования; но причина весьма уважительная, а прежний вид этих прелестных лесов нетрудно восстановить в памяти.

Мы сошли с поезда в Каламазу, удивительно приятном селении на берегах одноименной реки. У тех, кто заложил Каламазу лет пятнадцать тому назад, хватило вкуса, чтобы сохранить в основном деревья и дома с садами, находящиеся чуть в стороне от оживленных улиц — а в селении с двумя тысячами жителей note 169их порядочно, — и они чрезвычайно радуют глаз окружающей их тенью и сельским видом. Здесь миссис Боден сообщила нам, что мы находимся в одной-двух милях от того места, где некогда стоял Медовый замок, хотя «генерал» предпочел обосноваться в Круглой прерии, в селении Скулкрафт note 170.

Первую прерию мы увидели между Детройтом и Каламазу, всего в восьми или девяти милях от последнего. Лужайку, скрытую прежде лесами, топор открыл для обозрения, но она резко отличалась от окружающей местности своим ухоженным видом. На ней не было ни одного пня, поля были обработаны не хуже, чем в Ломбардии, но земля казалась более плодородной, а всходы более обильными. Одним словом, непревзойденное совершенство этого маленького естественного поля сразу бросалось в глаза, хотя и окружающая его природа отнюдь не была лишена привлекательности.