Кончив свое изобретательное разъяснение, Поль бросил взгляд через плечо, который, если правильно его перевести, как бы говорил: «Вот видите, хоть я не часто утруждаю себя такими вещами, я все же не дурак».
Эллен восхищало в Поле что угодно, только не его ученость. Прямота, бесстрашие, мужество в сочетании с приятной внешностью были сами по себе достаточно привлекательны – девушке не нужно было выискивать в нем еще и тонкий ум. Бедняжка зарделась, как роза, а ее изящные пальчики играли поясом, за который она держалась, чтобы не свалиться с коня. И, словно желая отвлечь внимание прочих от слабости, достаточно неприятной для нее самой, она поспешила сказать:
– Значит, это вовсе и не лошадь?
– Это не больше и не меньше, как шкура буйвола, – продолжал траппер, которому истолкование Поля показалось ничуть не яснее ученых мудрствований натуралиста. – Она вывернута мехом вовнутрь: как вы видите, по ней пробежал огонь, но она была свежая, он ее не сжег. Животное было убито недавно, я, возможно, под ней лежат остатки туши.
– А ну, старый траппер, приподними-ка шкуру за уголок, – сказал Поль таким тоном, точно уже чувствовал себя вправе подавать голос на любом совете. – Если там сохранился кусок горба, он, должно быть, неплохо запекся и сейчас придется очень кстати.
Старик от души рассмеялся над причудой своего молодого товарища. Поддев шкуру ногой, он ее приподнял. Вдруг она отлетела в сторону, и скрытый под нею воин индеец мгновенно вскочил на ноги, готовый встретить любую опасность.
Хотел бы я. Хал, чтобы сейчас можно было лечь спать, зная, что все кончилось благополучно.
Шекспир, «Генрих V»
Беглецы с первого же взгляда узнали в индейце того молодого пауни, с которым они уже однажды встретились. Все, включая пауни, онемели от изумления и с минуту, если не дольше, в недоумении и с недоверием не сводили друг с друга глаз. Однако молодой воин в своем удивлении проявил куда больше сдержанности и достоинства, чем его бледнолицые знакомцы. В то время как Мидлтон и Поль ощущали, как трепет их робких спутниц передается им самим и зажигает их новой отвагой, индеец переводил огненный взгляд с одного на другого в отряде. Казалось, он не опустил бы глаза перед самым дерзким врагом. Скользнув по всем удивленным лицам, взор его наконец остановился на невозмутимом лице траппера. Первым прервал молчание доктор Батциус, воскликнув:
– Отряд – приматы; род – человек; вид – человек из прерии.
– Вот тайна и открылась, – сказал старый траппер и закивал головой, точно радуясь, что разгадал нелегкую загадку. – Юноша прятался в траве; огонь застиг его спящим, и он, лишившись своего коня, был принужден спасаться под шкурой только что освежеванного буйвола. Неплохо придумано, раз не было под рукой ни кремня, ни пороха, чтобы выжечь траву вокруг. Скажу по правде, мальчик умен, и в дороге он был бы надежным товарищем Поговорю с ним ласково, потому что, гневаясь, мы не добьемся ничего путного… Вновь привет моему брату! – продолжал он на доступном индейцу языке. – Тетоны пытались выкурить его, как енота.
Молодой пауни обвел глазами равнину, точно хотел убедиться, какой страшной опасности избежал, но не позволил себе выдать и тени волнения. Сдвинув брови, он ответил на замечание траппера:
– Тетоны – собаки. Когда доходит до их ушей военный клич пауни, они всем племенем воют от страха.
– Верно. Эти дьяволы нар выслеживают, и я рад встретить воина, который держит в руке томагавк и не любит их! Склонен ли брат мой отвести моих детей в свою деревню? Если сиу пойдут по нашей тропе, мои молодые люди помогут ему сразить их.
Пауни вгляделся в лицо каждого из пришельцев, прежде чем почел возможным ответить на столь важный вопрос. Мужчин он разглядывал недолго и, видимо, был вполне удовлетворен. Но взор его, как и при первой встрече, надолго приковала к себе невиданная красота Инес, такая пленительная и такая новая. Временами взгляд его отрывался от нее, привлеченный более понятным и все же необычайным очарованием Эллен, но тотчас возвращался к созерцанию существа, которое его непривычным глазам и пламенному воображению представлялось самим совершенством. Так молодой поэт наделяет неизъяснимой прелестью образы, возникшие в его мозгу. Никогда не встречал он в родной своей прерии ничего столь прекрасного, столь идеального, столь достойного служить наградой отваге и самоотверженности воина; и казалось, молодой индеец все полнее отдавался чарам этого редкостного вида женской красоты. Но, заметив, что пристальным взглядом смущает предмет своего восхищения, он отвел глаза и, приложив руку к груди, сказал выразительно и скромно:
Читать дальше