Андрей Толоков - Семь недель в чужом теле

– Не, Севастьянов, – мычал в полудрёме Андрей.

– А! Ну тогда ладно, – успокоился Юра. – Вставай, Андрей, чай будем пить.

– Я пиво хочу, – по–детски закапризничал Севастьянов.

– Я тоже хочу каждый день просыпаться в Монте–Карло, – осадил парня Исакин. – И не в твоём обществе, а с блондинкой на груди. Однако – хрен нам, батенька. Жизнь распорядилась по–своему. Вместо пива сегодня чай.

Исакин встал с дивана, взял со спинки стула махровый халат и надел его поверх рубашки и мятых брюк. Поставил чайник на плиту и стал что–то искать.

– Чёрт! – выругался Юра. – Где пульт от телевизора? Ты не брал?

Андрюха понял, что сна больше не будет. Он сел на край дивана и обхватил руками голову. Там неизвестные существа исполняли песню «Шумел камыш».

– Пульт там, – Севастьянов показал пальцем на кухню.

– Нет его на кухне! – возмущено ответил Юра.

– Он в кастрюле.

– В какой кастрюле?

– С супом.

– Это как? – Юра подошёл к кастрюле, которая стояла на плите, и запустил туда руку. – Мать его! Как он сюда попал?

– Тебе вчера программа не понравилась, – не открывая глаз, сказал Андрюха.

–Что за программа?

– Ну там где этот мужик волосатый сплетни рассказывает, – пояснил Севастьянов.

– А! Тёзка твой. Ну– ну! Терпеть его ненавижу, – пробурчал Исакин.

– Ты сказал: изыди проклятый и бросил пульт в суп.

– И что теперь делать? – спросил Исакин виновато.

– Просушить и всё заработает, – со знанием дела ответил Андрюха.

После чайной церемонии новые друзья понемногу приходили в себя. Андрей разобрал пульт, вытер всё насухо и положил его сушиться на балкон. Через два часа пульт заработал.

– Андрюха, ты волшебник, – восхищенно произнёс Исакин.

Так Севастьянов и Исакин стали лучшими друзьями. Исакин был много старше Андрея и исполнял роль старшего брата. Всегда, когда у Севастьянова жизнь заходила в тупик, он приходил к Исакину. Это и был «запасной аэродром».

Сегодня, после жёсткого приёма у Зины, других вариантов для налаживания жизни у Севастьянова не было. Подходя к дому друга, Андрей увидел несколько пожарных машин и толпу зевак.

– Что это там? – настороженно спросил Севастьянов у пожилой женщины с тревожным взглядом.

– Допился Юрка, – ответила та. – Видать, заснул пьяный с сигаретой, вот и спалил квартиру.

– Какой Юрка? Исакин, что ли? – переспросил Андрей.

– Ну, а какой же ещё? Исакин, конечно!

– Сам–то живой? – продолжал допытываться Севастьянов

– Живой, слава Богу. Вон, «скорая» в больницу повезла.

Андрюха выдохнул с облегчением. То, что Юрка жив это хорошо, а вот то, что жить Андрею теперь негде, это плохо. День не задался. Севастьянов сел на лавочку и стал думать. Куда податься? Выход один, идти в порт и искать хоть какую–нибудь работу. На любую посудину устраиваться, лишь бы не ночевать на улице. Андрей взвалил рюкзак на плечо и двинулся в сторону порта.

Андрей Владимирович Севастьянов, полный тёзка нашего Андрюхи–моториста, миллиардер и крупный инвестор также высказывал негодование по поводу незадавшегося дня.

– Ричард! – говорил Андрей своему помощнику, англичанину. – Смотри, три важных дела на сегодня было назначено. И все три важных дела были тобой успешно провалены. Ты хочешь разорить меня?

– Андрей, фы неспарфедифо гофорить, – парировал Ричард, в свойственной ему пуританской манере. – Это не моя финофатость.

– Спарведиво, спарведиво, – передразнивая помощника, настаивал на своём Андрей. – Сделка с арабами сорвалась?

– Да, – виновато кивнул Ричард.

– Потому что кто–то решил поиграть в скупердяя, – загибал пальцы Севастьянов. – На Токийской бирже полный провал. Так?

– Так.

– Биржи это твоя сфера. Прямая обязанность.

– Там случился нефиданный случай, – оправдывался Ричард.

– Непредвиденный! – поправил помощника шеф. – Не первый год работаешь со мной. Учись говорить правильно. И последнее. Картину на Сотбис профукали? Я за ней пять лет гонялся. Пять лет. И за десять минут всё коту под хвост. День паршивый. Не помню в моей жизни таких дней. Сколько миллиардов я сегодня потерял? Можешь посчитать?

– Картину ф кошкин хвост тоже я финофный? – всё тем же монотонным голосом спросил Ричард.

– Нет! В кошкин хвост это я сам, – с сожалением сказал Андрей. – Тьфу ты, в кошкин хвост! С тобой, Ричард, русский язык забудешь. Коту под хвост. Это такое выражение. Запомни.

– Оkey!

– Нет, я не могу в это поверить! – продолжал сокрушаться Андрей. – За один день столько потерять. Ещё один такой день и всё, меня больше нет!