Нина Запольская - Кровавая вода Африки

Капитан презрительно усмехнулся, несколько раз ударил боцмана по плечу плашмя своей саблей и отступил назад, встав в позицию для боя.

Глаза боцмана загорелись, он взмахнул клинком, собираясь напасть, и тут же замер, пронзённый в грудь выпадом капитана. Тот выдернул клинок. Боцман упал, глаза его остекленели, и вскоре под его телом натекла лужа крови. Капитан помедлил недолго, глядя на тело боцмана, снял с себя перевязь и отдал свою окровавленную саблю Платону вместе с ножнами. Потом он посмотрел на пленную женщину.

Марианна была в одежде, в которой ходили тогда все моряки – короткие штаны и блуза, волосы стянуты в косу с надетым на неё кошелём из кожи. Этот наряд не добавлял ей привлекательности, но был прост и удобен на корабле. Она стояла и улыбалась, гордо откинув голову, но в глубине её голубых красивых глаз капитану почудилось смятение.

На палубе стояло кресло. Капитан приказал поднести его и медленно сел напротив Марианны, устало положив вытянутую ногу на ногу. Какое-то время он молча рассматривал женщину, подперев подбородок рукой, поставленной на подлокотник. Потом заговорил тихим, утомлённым, надломленным голосом. И первый его вопрос поразил и джентльменов, и команду, и, главное, саму Марианну. Та откинула рукой волосы со лба и всполошено впилась в капитана глазами.

А задал ей капитан один очень простой вопрос:

– Где ваши дети, мадам?

Доктор Легг стремительно повернулся. Всё это время, зная, что сейчас произойдёт, он стоял и смотрел за борт, в море, словно старался отыскать там что-то светлое, чистое, незамаранное. Сейчас же он, удивлённо глянув на капитана, всмотрелся в лицо Марианны и уже не спускал с неё глаз.

– Я оставила их с соседкой, – ответила та.

– Как же вы, мать, оставили своих маленьких дочерей, а сами помчались куда-то?

– Я их потом собиралась забрать к себе.

– Куда? На корабль? К пиратам? – В голосе капитана слышалась горечь.

Марианна молчала.

– Пиратский промысел – очень грязное дело, – Капитан отвёл невидящий взгляд. – Это трупы, и крики, и слёзы, и вечный ужас быть пойманным, и деньги, нечистые, запачканные в грязи и крови, которых ничем не отмыть… А впереди опять тот же ужас, и та же грязь… И нельзя остановиться, и нет дороги назад, ведь за спиною маячит виселица. И этот ежесекундный кошмар не заглушить никаким вином.

Он замолчал, словно забывшись. Доктор испуганно глянул на сквайра. Тот, бледный, не отрываясь, смотрел на капитана.

– А ваши дети? Они, как их мать, вербовали бы своим телом себе команду? – опять спросил тот.

Марианна молчала. Потом вскинула глаза и с яростью крикнула:

– А если мне невыносимо считать каждый пенни, боясь, что их завтра не хватит? А если я умнее иных мужчин? А если рука моя тверда, а душа отважна!.. А если я знаю, что достойна другой жизни?

Словно в ярости она сорвала с головы кошель, распуская волосы, и швырнула его себе под ноги. Все на палубе оторопели. Капитан улыбнулся одними губами и сказал негромко:

– Я не против ваших мечтаний, мадам. Только мне не нравится, когда воплощаются они за счёт меня, моего корабля и моей команды.

Он замолчал, и с каждой минутой его молчание становилось всё тягостней. Марианна опустила голову, словно пытаясь собраться с мыслями, и доктор подался вперёд, чувствуя, что её мысли путаются сейчас в голове и разбегаются в смертельном страхе.

– Я не знаю, что с вами делать, – произнёс капитан. – По закону вы сейчас должны дёргаться в галстуке… Подождём до завтра.

Лицо Марианны исказилось. Она сделала шаг к нему, в глазах её стояли слёзы. Золотистые волосы выбились из узла, их трепал ветер. Капитан поднялся и, не дожидаясь, когда Марианну уведут, пошёл в свою каюту. Больше в тот день он ни с кем не разговаривал.

К ночи над палубой и всем морем, и недалёким гвинейским берегом разнёсся плач его охотничьего рожка.

****

Наутро капитан приказал привести Марианну на палубу.

Скоро она появилась, бледная, дрожащая, с синевой вокруг глаз, и ветер играл её непокорными волосами, а поникшая шея была нежна и беззащитна.

– Я отпускаю вас… Отпускаю из-за ваших детей. И ещё потому, что вы отпустили моих матросов, – сказал ей капитан и протянул кошелёк. – Возьмите деньги. Их хватит оплатить обратную дорогу в форт Энрике.

И вместо благодарности он услышал слова, которые Марианна прошептала словно бы про себя:

– Я всё сделала не так… Теперь бы я поступила по-другому.

Капитан глянул непонимающе. Она шагнула к нему, запрокинула лицо, с призывом и жадностью всмотрелась в глаза. Заговорила жалобно: