Нина Гернет - Хорошая вода

Папа взял большие вёдра, а Катюшка — маленькие, и они пошли за водой.

Идти не близко, не далеко. Сперва от крылечка до калитки. На дорожке тёмные пятна, светлые пятна-вся дорожка пёстрая. Папа шагает, не смотрит под ноги. А Катюша прыгает только по светлым пятнам, на тёмные не наступает. Они перешагнули через два сосновых корня, вышли из сада и пошли по дороге.

Дорога широкая, светлая. Воздух над ней жаркий. Они идут, молчат. Только у папы вёдра разговаривают: блюм-блям. Катины ведёрки не блямкают, только качаются.

Очень жарко. Даже земля горячая. Босая Катюшка идёт одной ногой по траве, другой — по дороге. Одной ноге прохладно, другой — горячо.

С дороги свернули на тропинку. По тропинке спустились с горки, а там — вода. Она льётся из железной трубки, которая воткнута в горку. Издали и не видно, что она льётся: будто стеклянная палочка прислонилась к трубке. А внизу струя разбивается вдребезги, журчит, брызжет, пенится между камней и дальше бежит уже спокойно, тонким ручейком. В нём голубые незабудки купают зелёные ножки.

Здесь папа оставил на траве свои вёдра, а Катюшка — свои ведёрки. И они пошли туда же, куда бежал ручей: прямо, потом вокруг ивовых зарослей. А оттуда ручей бежал к речке И чем ближе подбегал, тем быстрее мчался и громче шумел. Наверное, это так и полагается, потому что и Катюшка закричала что-то и помчалась, размахивая руками, и папа крикнул:

— Э-гой! — и зашагал так широко, что это всё равно, что бежать.

Они разделись и бухнулись в воду. Взлетели брызги, и сразу не стало жары, не стало пыли — одна радость осталась. Кто хоть раз бросался в воду в жаркий день, тот поймёт.

Освежились они, наплавались, набрызгались. Сели на песок сохнуть. Папа достал из кармана брюк бумажку и сделал лодочку. Катя пустила её в реку.

Белая лодка поплыла, качаясь, потом свернула за кусты вместе с речкой, и её не стало видно.

Утонула она или пристала к берегу, или до сих пор плывёт,- это неизвестно.

Папа с Катей оделись и пошли по той же тропинке обратно. Возле горки остановились. Папа подставил ведро под струю-палочку. Она громко застучала по дну, потом забурлила уже потише, потом зажурчала спокойно- и ведро наполнилось.

Тогда Катюшка подставила своё ведёрко, а потом опять папа и опять Катя: такой у них был порядок.

Пошли они с водой вверх по тропинке. У Катюшки маленькие вёдра, но она и сама маленькая, — ей немножко тяжело. Папа большой но у него и вёдра большие, — ему тоже немножко тяжело. Опять им стало жарко. Выбрались наверх, передохнули и медленно пошли по тропинке.

Встретился им старый дед с корзинкой. У него борода белая, а лицо красное, — видно, ему тоже очень жарко.

— Дайте попить, будьте добры! — попросил старик и посмотрел на воду так, будто с самого детства не пил.

Папа кивнул, и Катюшка протянула деду красное ведёрко. Он выпил его залпом, в одну минуту. Вытер ладонью рот и красиво поклонился Кате.

Спасибо, дорогая,- сказал он. — Смотри-ка, глотнул водицы — и опять как молодой, хоть бегом бежать.

Но он не побежал, а только быстрее зашагал, куда ему нужно было.

Теперь Катюшке стало полегче: одно-то ведёрко пустое. Шли, шли. Вдруг папа поставил вёдра и шагнул в траву.

— Эх, -сказал он и поднял с земли деревцо. Совсем маленькое, Катюшке до колен, а всё-таки уже деревцо.- Выдернули и бросили погибать! — рассердился папа. — А оно живое. Придётся его спасать, Катерина.