Нина Запольская - Кровавая вода Африки

«Ласточка» на всех парусах летела к полуострову Калум.

****

Они увидели «Архистар» в зрительную трубу именно там, где и ожидали увидеть, недалеко от острова Томбо.

«Ласточка» встала по другую сторону острова и подняла английский флаг.

– Мы атакуем их на рассвете, когда все, кроме вахтенных, будут спать. И я очень надеюсь, что Пендайс нам поможет, – сказал капитан матросам, которые сидели и лежали на палубе возле пушек. – Пленных не брать. Мне нужны только боцман Джонс и эта женщина. Штурмана Пендайса тоже не трогать, разумеется.

Они отправились на вылазку заранее – почти весь экипаж, только вахтенный и кок Пиррет остались на «Ласточке» караулить сундук с «Аточа».

До берега они добрались на шлюпках и залегли там, стараясь поспать хоть немного до намеченного часа, и большинству, особенно старым, опытным матросам, это удалось. Костра не разжигали, боясь привлечь к себе внимание. Капитану, мистеру Трелони и доктору Леггу не спалось, они сидели, привалившись спиной к борту перевёрнутой шлюпки, и говорили о чём-то неспешно. Платон лежал рядом с закрытыми глазами, он, наверное, спал. Негромкий рокот прибрежных волн навевал успокоение.

– Любовь – это болезнь, которая укладывает людей в постель… Это я вам, как доктор, говорю, – сказал доктор Легг и зевнул.

Мистер Трелони засмеялся негромко, хлопнул себя рукой по щеке в очередной попытке убить какого-то кровососа и ответил:

– Ну, если и болезнь, то, слава богу, не заразная. А то бы все перезаражались друг от друга.

Он привстал, сломал себе ветку и принялся отмахиваться ею от насекомых.

– И, наверно, это единственная болезнь, от которой никто не хочет вылечиться, – продолжал доктор глубокомысленно. – Причём все пациенты довольны и жалоб нет.

– Иногда ты должен понять, что твоя любовь преступна, – прервал молчание капитан.

Невдалеке что-то заухало, перекрывая весь остальной ночной гвалт и стрёкот. Кто-то стремительно и бесшумно пролетел у них над головой, потом ещё, с другой стороны. Платон даже охнул, привстав на локте – он, как оказалось, тоже не спал.

– Что это за птица? – спросил доктор и опять зевнул.

– Это летучая мышь, – отозвался Платон со своего места. – Чуть в лицо мне не влетела.

Доктор Легг опять зевнул и потёр уши двумя руками, прогоняя сон.

– Идите, поспите, доктор, – сказал капитан, стараясь рассмотреть, вглядеться в темноте в лицо доктора: он не хотел брать доктора с собой, уступил его настойчивому требованию и теперь мучился сожалением.

– А то и правда, капитан, пойду-ка я, хоть полежу немного, – сказал доктор, поднимаясь.

Он лёг рядом с Платоном и завозился, устраиваясь удобнее. Некоторое время никто не разговаривал.

– Мистер Трелони, вы бы тоже поспали хоть немного, – сказал капитан и покосился на сквайра, но тот уже спал, свесив на грудь голову.

Капитан осторожно поправил неловко подвёрнутую руку сквайра, бесшумно поднялся и пошёл по берегу в ту сторону, где, – он знал это, – невидимая в темноте, на ленивой волне качалась «Архистар».

И Платон тут же его догнал.

****

Солнце взошло и озарило своим светом всё вокруг, только сегодня оно показалось капитану тяжёлым, багровым, даже кровавым, и вставало солнце медленно, нехотя, словно не желая освещать этот мир.

Только что они захватили шхуну, захватили легко, потому что сопротивляться было некому. Вахтенных на корме и на носу снял штурман Пендайс, который, увидев невдалеке чужую бригантину, не спал в эту ночь, и как только услышал возле «Архистар» тихий плеск вёсел, перерезал вахтенным горло. Остальных пиратов матросы зарезали в своих гамаках спящими, никто даже не проснулся. Боцмана Джонса и Марианну удалось схватить.

Боцмана вывели на палубу. Он был в своём чёрном платке, глаз не поднимал, а когда поднял, то капитану почудилось в них одно только отчаяние и ничего больше. У капитана заныло сердце, он опять попробовал поймать ускользающий взгляд боцмана, но ему это не удалось.

– Ты предал меня, Амиго. Предал из-за женщины, – сказал капитан. – Мне трудно будет тебя повесить, зато легко заколоть. Вот твоя сабля, мы будем драться.

Он протянул боцману его саблю в ножнах эфесом вперёд. Боцман нахмурил кустистые брови, поднял руку, медленно, словно нехотя, потянул саблю из ножен, и застыл так, с обнажённым клинком. Капитан отшвырнул его пустые ножны подальше на палубу, где их быстро поднял Платон.

Боцман опустил саблю и сказал:

– Нет, капитан. Я не могу с вами драться… Лучше заколите меня сразу.