Юрий Корочков - Гром над архипелагом

Следствием этого будут не республика, или республики Греции, а прекращение враждебных действий со стороны турок и греков. Последних же мы, в свою очередь, вскоре заставим образумиться. Главное же – восстановление в этих водах свободы торговли – обстоятельство слишком важное для всего нашего юга, чтобы я мог доверить попечение о нем англичанам, или «другу» Меттерниху. Теперь, если войне суждено произойти, она будет крайне прискорбным, но и весьма вероятным следствием безрассудства турок. Но здесь уже мне невозможно что бы то ни было предусмотреть заранее.

Корабль был огромен. Его черное тело, заполнившее кронштадтский док, было облеплено мастеровыми, казавшимися на фоне старого линкора муравьями. Вообще, картина активных работ в заметаемом снегом доке, в котором люди безуспешно пытались отогреться у многочисленных костров, разложенных в нарушение всех правил прямо у лоснящегося свежей краской деревянного борта корабля, вызывала у понимающих людей состояние, граничащее с сердечным приступом.

Но выхода не было – линкор требовалось отремонтировать к весне, и если служителей еще можно было заставить работать на тридцатиградусном морозе, то горячая смола, которой сейчас обильно заливали всю подводную часть линкора, на таком морозе застывала слишком быстро, чтобы носить ее дальше десятка метров. Распоряжение исполняющего обязанности начальника штаба Балтийского флота адмирала Моллера было предельно ясным – хоть спалите тут все, но к весне корабль должен быть отремонтирован.

Своя логика в подобном подходе была. После случившегося три года назад наводнения линкор признали негодным к плаванию даже «в здешнее море», и особой ценности он не представлял, но случилась война, и надо было чем то срочно усиливать эскадру контр-адмирала Гейдена, громившего турок на Средиземном море. По-хорошему, старичка вполне можно было подлатать, и отправить сторожить родные Балтийские берега, пока его более молодые собратья отправятся на войну, но судьба и высшее начальство распорядились иначе.

Спущенный на воду в далеком 1817 году, «Фершампенуаз» был, по своему, уникален. Проект появился на фоне военной эйфории, когда победы над Наполеоном окрыляли, в том числе, кораблестроителей, желавших дать родной стране самые-самые лучшие корабли, воплотившие в себе всё, что только есть нового. Занесенный в списки адмиралтейства в качестве вполне рядового 74 пушечного корабля, линкор стал единственным в своем роде воплощением концепции океанского линейного корабля. Существовали даже планы отправить его на дальний восток, где такой крупный корабль смог бы достойно защищать интересы России, но потом подсчитали, во что обойдется создание необходимой для линкора базы в единственно пригодной для него Авачинской бухте Петропавловска, и оставили эту затею.

Слишком крупный и глубокосидящий корабль не имел на мелком и закрытом Балтийском море преимуществ перед своими гораздо более маленькими собратьями, но требовал существенно большего экипажа, и дорогого обслуживания. Именно поэтому прекрасно построенный корабль с дубовым набором и медными креплениями участвовал всего в одной кампании, а затем был фактически брошен в Купеческой гавани Кронштадта, где медленно гнил долгие годы.

Во время случившегося три года назад наводнения «Фершампенуаз» устоял на своем месте, но линкор не стали вводить в состав флота. Ведь надо было тратиться на ремонт корабля, малопригодного по дороговизне. Куда проще для чиновников оказалось совсем немного покривить душой, и признать линкор не подлежащим восстановлению.

Про корабль вспомнили, когда группа офицеров, давно жаждавшая свергнуть ненавистного многим адмирала Моллера, собирала на него компромат. Доброжелатели донесли императору, что наиболее крупный корабль флота, имеющий самую тяжелую артиллерию, стоит в Кронштадте и обречен на неизбежную гибель. Гнев самодержца, разразившийся после ознакомления с предоставлененными документами, стоивший теплых мест немалому количеству адмиралтейских чиновников, можно понять – ведь шла война, и на счету была каждая пушка. По личному указу императора Николая Павловича Романова «Фершампенуаз» предписывалось подготовить к плаванию, и отправить на Средиземное море с эскадрой, идущей на усиление флотилии вице-адмирала Гейдена.

Быстро починить ветерана, корпус которого имел уже «значительные гнилости» не представлялось возможным, но у кораблестроителей не оставалось выбора. До ледостава линкор ввели в док, где теперь наспех ремонтировали, выпиливая, порой, целые секции обшивки и набора, и заменяя их новыми, попутно обильно заливая кипящей смолой все подозрительные на гниль места.