Александр Альберт - Морские рассказы

Еще когда я загружал авоську, то почувствовал какой-то дискомфорт, что-то не то, что надо было сделать. Но раз белое вино, так нате вам белое вино, к тому же очень дешевое – копеек 70 бутылка.

Девушка меня ждала. Я погрузился в лодку и поплыл к судну, снова искоса любуясь красавицей. Ну почему я не спросил ее имени! Адреса!

Мурманчане ждали с большим нетерпением, но еще с большим возмущением они приняли от меня авоську с пыльными бутылками.

– Ты что купил? – зашипел главарь, так как громко разговаривать нельзя, могли услышать вахтенные.

– Вы же белое вино просили, вот я его и купил.

– Дурак, белое вино – это, по-нашему, водка!

– Откуда я мог знать, что вы имели в виду, надо было так и сказать – а то белое вино, белое вино…

Расстроенный этой незадачей, я поднялся на борт, забыв о девушке, забыв попрощаться с ней.

Проснулся от толчка в плечо. По вахтам мы не были расписаны, поэтому с недоумением посмотрел на лицо курсанта.

– Пошли, шкипер вызывает.

Я уже знал, что на судне вместо (или на месте) старпома был шкипер – высокий, евреистого вида, чернявый человек. Быстро одевшись, поднялся на палубу. Прошли в рубку, я приложил руку к бескозырке и доложил: – Курсант Брынцев по вашему приказанию прибыл! Шкиперу, очевидно, понравилось это (а я уже догадывался о причине вызова), поэтому, без лишних разговоров, спросил:

– Это вы сегодня облагодетельствовали мурманчан?

– Я, товарищ шкипер, – ответил я, ожидая неприятностей.

– Вы что же, порядков не знаете?

– Но я же еще не в команде… – прошептал я.

– Вы на судне, поэтому обязаны соблюдать дисциплину. – Шкипер был немногословен.

– Вахтенный! – повернулся он к курсанту, – обеспечить мужика шваброй и ведром, к утру гальюны должны блестеть, принимать буду сам.

Повернулся ко мне:

– Это последний раз, дальше будете списаны на берег!

Всю ночь я драил шваброй и забортной водой гальюны правого и левого бортов. Несколько раз приходили вахтенные посмотреть на чудика и дать советы.

Пробили две склянки – 6 часов утра, – шкипер появился молча, молча достал белоснежный платок, несколько раз провел по вымытым поверхностям, остался доволен, очевидно, а я, полусонный, пошел на зарядку – снова бегать вверх-вниз по выбленкам вант.

После завтрака удалось поспать на банке – голой скамейке по гражданскому.

Занятий не было, комвзвода и комоды (командиры взводов и отделений) составляли списки вахт, расписывали народ по тревогам: – авралу, парусной, пожарной, шлюпочной и т. д.

Нас на судне соберется 120 человек, два взвода судоводительского и судомеханического отделений Ростовской мореходки. Все, до единого, должны быть расписаны по тревогам.

Промаявшись целый день, полусонный и обалдевший от невероятного количества впечатлений, от встреч со вновь прибывающими друзьями, я еле дождался отбоя.

Следующие два дня прошли в тренировках – надо было выходить в море, а выходить без обученного и мало-мальски знающего экипажа нельзя.

Судно было оснащено, кроме парусов, стосильным итальянским двигателем «Лора Паразини», которую мы, за капризы, называли «паразитическая Лора». По инструкции двигатель должен был работать на любом виде топлива, кроме бензина, но наша Лора работала только на керосине, что позволяло паруснику идти со скоростью три-четыре узла.

Эта капризная дама не раз подкидывала нам сюрпризы во время практики. Спасало только мелководье Белого моря и якоря, если было невмоготу.

В общей сложности на рейде Кандалакши мы простояли четыре дня. Изучали такелаж, осваивали места по тревогам. Мое место при постановке и уборке парусов было на левом ноке фока рея.

5 августа «Лора» испустила черный выхлоп, завелась, и мы пошли на юго-восток по Кандалакшскому заливу. По мере выхода из залива волна становилась все больше, парусник мягко и величаво покачивался, словно кланялся открывающемуся морю.

Когда слева и справа скрылись за горизонтом зеленые сопки, шкипер объявил: – Паруса ставить! – и мы муравьями полезли на ванты занимать свои места согласно расписанию.

Я должен впереди всех взбежать по вантам на салинг фок-мачты, затем по пертам к ноку фока-реи. Никаких страховочных поясов для нас не было. Под ногами веревка – перты, руками нужно держаться за довольно толстое дерево реи. Отвязываем концы, которыми привязан свернутый грубый брезент паруса – фока, парус падает вниз и сразу попадает в объятия ветра, но трепаться ему без дела не дадут шкотовые – это те из нас, которые стоят на шкотах, то есть в их обязанности входит по команде подтягивать или отпускать шкоты и таким образом управлять парусом.