Саша Ино - Шторм

— К черту! — крякнул я, закрывая за собой дверь.

Сбежав по мокрым ступенькам, я поднял ботинками настоящий шквал соленых брызг, скользящим движением ладони собирая с перил океанскую влагу. Так, почти в одно мгновение опереженной секунды, я очутился у лодки, спрятанной от шторма позади маяка в укромной мини-заводи в лоне скалистого берега.

Я быстрыми, нетерпеливыми движениями сорвал брезентовое покрытие, что натянул на свой «транспорт» накануне, слил воду и отчистил его от океанского мусора. От нехитрой рыбацкой экипировки пахло глубинами соленой бездны, немного раздражающий и резкий запах, но в целом, абсолютно терпимый и родной, учитывая, что жил я на побережье. Хотя, если душа охвачена трепетом и беспокойством спешки, раздражают абсолютно все, пускай и совершенно незначительные детали.

Я торопливо залез в лодку, спрятал настил под сиденьем, оттолкнулся от берега ногой, и на автомате запустил мотор, заведя с первого раза, на удивление не придав этому значения вселенских масштабов. Странно, но успешно объясняется тем, что все мое сознание было поглощено Йоханом и стратегиями его возвращения. Душу объяло необъяснимое воодушевление, и я решительно направил свое судно вперед.

Небольшая лодка стремительно разрезала толщу воды, унося меня обратно к моей жизни.

Заветный берег показался сиреневой дымкой, и мое сердце забилось в унисон водам, рассекаемым носом лодки. Если бы я мог бежать по воде, вне всяких сомнений, я бы бежал. Едва ли не ерзая на месте, я с нетерпением ждал, когда берег приблизится на достаточное расстояние, чтобы я мог спрыгнуть с лодки. Ну, что поделать, ждать я совершенно не умел. Руки вспотели и тряслись, зубы тянуло щекочущим напряжением, дыхание стало спешным и сбивчивым, я даже почувствовал, как по спине прокатились крупные капли испарины.

Днище зацарапало по дну пузатым брюхом, я вздрогнул и выдохнул. Я слишком сильно погрузился в свои размышления, поэтому не заметил, как забрал немного вправо, где береговая линия начинается слишком рано и теперь завис на мели. Оттолкнувшись веслом, я повел лодку вдоль берега, желая как можно скорее достичь небольшой пристани возле нашего с Йоханом дома.

Пока лодка совершала столь нехитрый марш-бросок, я крутил головой, рассматривая каменистое побережье мертвого острова, щедро усеянное темной палитрой выброшенных волнами морских «внутренностей». Водоросли, багровые и темно-зеленые, прямые и перекрученные, словно греческие узоры, рваным одеялом накрывали серый булыжник. Кое-где валялись мертвые рыбы и омары, неудачно оказавшиеся возле береговой линии в шторм и так безжалостно вырванные из своего безмятежного лона своенравными волнами. Мне стало немного не по себе, дохлые морские обитатели на унылом камне, омытые волнами, на фоне стремительно сереющего неба наводили тоску по призрачности жизни. Грусть возвращалась во вновь покинутый солнцем бесплодный край.

Вместе со сменой погоды, изменился и мой настрой. Теперь из глубины души поднимался режущий своей пронзительной остротой страх. Я хотел как можно быстрее попасть домой, а вместе с тем и отгонял приближающийся момент «истины». Желая успокоиться, убедиться в том, что все в порядке, а вместе с тем, прижать к себе этого мальчишку Йохана, удивленного моим спонтанным появлением и проявлением чувств, я в то же время безумно паниковал, вдруг окажется, что ничего не в порядке. Не отдавая себе отчета, я холодел при мысли, что наш дом окутала звенящая пустота.

Впереди мелькнула пристань у нашего дома, причал пульсирующе мелькал в моих глазах, неотвратимо приближаясь. Стук сердца в груди убыстрялся и становился громче с каждым мгновением приближения лодки к заветному клочку земли.

Когда борт со стуком прижался к шинам обшивки пристани, моя душа замерла. Я огляделся, не спеша накидывать веревку на причал, нервы собирались нервным узлом горечи в самом центре груди. Стараясь прийти в себя, я несколько минут просто глубоко дышал, качаясь на волнах в колыбельном лоне деревянного мини-кораблика. Я остывал, вдыхая холодный морской воздух. Он обжигал легкие ледяным спокойствием, будто заморозка на краю иглы шприца, проникающей тонким уколом в сердцевину нервных узлов, распустившихся пышным беспокойством. Когда все-таки смог себя блокировать анестезией воли, я механически привязал лодку и выбрался на деревянную пристань. Старой посудины, которой я пользовался года два назад, и которая нашла свое унылое последнее пристанище на привязи с другой стороны причала, на своем месте не оказалось. Верно, сорвало и смыло в океан во время шторма. Невелика потеря, я забросил ее из-за отсутствия мотора, выходить в море на таком корыте было просто опасно.