Юрий Давыдов - Южный Крест

Маленький островок вызывает у всех троих мысль о славном «Рюрике», и они благодарны ленивому ветру — можно полюбоваться землицей, найденной ими восемь лет назад. Впрочем, Коцебу предоставляет это удовольствие доктору и Прижимову. У капитана есть другие заботы.

Во второй раз Отто Евстафьевич был командиром кругосветного корабля. И вторично с ним не было штурмана, а были малоопытные штурманские ученики. Отнюдь не случайно: он сам был отменным навигатором. Больше того, он был учителем своих юных помощников, воспитателем будущих штурманов. Как ни странно, не всем тогдашним капитанам это было присуще.

Спустя более тридцати лет после того, как Коцебу закончил не только все свои плавания, но и навсегда ушел в ту мрачную темную бухту, откуда не возвращаются, о нем любовно вспоминали в штурманской среде. Один из старых офицеров корпуса флотских штурманов писал, что во времена его молодости «капитаны, которые не нуждались в штурманах, и если уж нуждались, то не более как в своих помощниках» были блестящими исключениями из правила. И далее он свидетельствовал: «Но мы знаем даже и такие примеры в этом роде, где один и тот же капитан (Коцебу), два раза ходивший, как тогда говорили, вокруг света, оба раза брал себе только трех молодых штурманских помощников, по нынешнему кондукторов. А потом и один из этих помощников, впоследствии сам ходивший кругом света командиром (Хромченко), также, — по примеру бывшего своего капитана, брал с собою в поход также только кондукторов. В таких случаях командиры, без всякого сомнения, вполне сами были руководителями плавания. Пожелаем, чтобы все командиры были бы подобны Коцебу и Хромченке»…

Штурманскими занятиями и было заполнено время Отто Евстафьевича, когда «Предприятие» рассекало волны тропических широт. Он считал своим долгом тщательно определять координаты не только вновь открытых островов, но и нанесенных на карты его предшественниками. Чем больше накапливалось таких «показаний», тем точнее были лоции. А это, разумеется, имело первостепенное значение для мореходов.

Три капитана три года кряду подходили к острову. И все трое называли его по-разному.

Год 1767-й. Капитан Уоллис. Он не раздумывает: в Лондоне, в Уайтхолле правит Георг, английский король, курфюрст ганноверский, ярый поборник колониальных захватов. Капитан Уоллис его подданный. Стало быть, остров должен носить имя короля.

Год 1768-й. Капитан Луи-Антуан де-Бугенвиль. У него тоже есть свой король — Людовик XV, расточительный, беспечный и женолюбивый. Может быть, французский капитан вспомнил своего монарха, может быть сам был ценителем «прекрасного пола»; он полагает, что имя Новая Цитера («по причине множества пригожих женщин», как объяснял один из русских мореходов) более всего подходит острову. Впрочем, у каждого свой вкус. Чарльз Дарвин, например, не согласился с Бугенвилем. Побывав на острове много позже, он записал в дневнике: «Меня очень разочаровала наружность женщин: по чертам лица они во всех отношениях уступают мужчинам».

Итак, остров Георга III, он же остров Новая Цитера. Но…

Год 1769-й. Капитан Джемс Кук. Он спрашивает у туземцев, как они называют свою землю. И слышит: Отаити. Капитан Джемс Кук так и отмечает на карте. Название привилось. По сей день, заглянув в атлас, вы отыщите остров Таити…

У всех путешественников Таити оставлял одно впечатление — восхитительное. А поскольку в умах путешественников господствовали одинаковые, в сущности воззрения, то и эпитеты в их рассказах о Таити были тоже сходными — «царица Океании», «земной рай»… И Чарльз Дарвин, плавая на знаменитом корабле «Бигль», итожил их впечатления и рассказы. «На рассвете, — писал он, — показался Таити, остров, который навсегда, должно быть, останется классическим для всех, кто путешествует по южным морям».

Этот «классический» остров посещали и русские. В бухте Матаваи, у мыса Венеры бросали якоря славные открыватели Антарктиды Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев. Потом, летом 1823 года, опять-таки Михаил Лазарев, поспешая в Русскую Америку, был на Таити с фрегатом «Крейсер». Спустя несколько дней, догоняя брата, туда же явился Андрей Лазарев, командир кругосветного шлюпа «Ладога».

Года не прошло после ухода Лазаревых из Матавайской бухты, а уже другой русский ходок торопился к ее благодатным берегам: шлюп капитан-лейтенанта Коцебу «Предприятие».

…В марте 1824 года тяжелый якорь, унеся в глубину пятнадцать саженей троса, взбаламутил черный ил на дне залива Матаваи. Шлюп «Предприятие» с убранными к реям парусами, стоял у берегов Таити, и сто с лишним человек из России во все глаза глядели на чудесный остров, покрытый апельсиновыми, лимонными, банановыми лесами, глядели на домики туземцев, на бухту с шустрыми лодками.