Свирид Литвин - Необыкновенный рейс «Юга»

Между живых людей сидел уже явный мертвец, и мертвец этот был страшен тем, что каждый почти чувствовал себя частью его.

Чтобы хоть на время освободить себя от кошмарных, как бы уплотняющихся во времени представлений и мыслей, люди один за другим заговорили:

— Хойда, не мешай людям спать.

— Поешь кожи и молчи.

— Внушай себе, что ты сыт, здоров и пьян.

Люди прекрасно сознавали, что говорили издевательски жесткие слова, но слова эти так легко прилаживались одно к другому и так просились на язык, что не сказать их не было силы. Они как бы сами сползали с языка, опережая волю и сознание.

Плаксиво всхлипнув, Хойда тяжеловато вытянулся на своей постели и умолк. Утомленные тишиной ночи, люди постепенно один за другим уснули. Спал ли в эту ночь Хойда, неизвестно, но часа за четыре до рассвета кто не спал уже, то слышал, как совсем упавшим голосом Хойда спросил вдруг:

— Чы довго ще до свита?

Ему не скоро ответил один из кочегаров:

— Да часа три, наверное.

А другой кто-то спросил, в свою очередь, Хойду:

— А зачем тебе, Хойда, «свит»?

— Мабуть, я вже не выдержу, — ответил спрашивающему каким-то покорным и уже безобидным тоном Хойда.

Ни о чем больше никто не стал расспрашивать Хойду. Люди умолкли и каждый молча думал о том, что ждало его самого в дальнейшем, или о том, чтобы поскорее уснуть еще раз до рассвета, и чтобы ни о чем не думать, ничего не знать и не чувствовать.

Часа через полтора до рассвета лежавший у левого борта в кубрике у открытого иллюминатора кочегар Билый, насколько позволяли ему силы, воскликнул:

— Эй, ребята! Слышите?

— А что такое? — спросили его сонным голосом несколько полудремавших кочегаров.

— За бортом, кажется, акула!

— Да что ты?!. Откуда ты знаешь? — спросило его одновременно несколько сбросивших сон человек.

— Да по воде что-то шлепнуло… как будто хвостом…

— А ну молчите!

Кочегары с приподнятыми головами на койках умолкли, а Билый, высунув немного голову в иллюминатор, стал вслушиваться в ночную тишину за бортом.

Там было мертвенно тихо и темно. Билый слушал долго. Наконец, один из кочегаров не вытерпел и спросил:

— Ну что там? Слышно что-нибудь или нет?

— Нет. Тишина, — ответил Билый, отстраняясь от иллюминатора.

— А как на дворе — темно?

— Да, темно еще.

— А может, тебе показалось что?

— Или приснилось?

— Нет, я ясно слышал, как что-то шлёпнуло.

— Жалко… Если б днем…

Весть о том, что у борта появилась акула, живо облетела все судно, и как только начал алеть восток, почти все люди, высунув на протяжении всего судна за борт головы, стали наблюдать за водой у бортов парохода.

Добрый час простояли они, глядя за борт, но ни малейшего шелеста, всплеска или движения воды за бортом не заметили. Когда взошло солнце, вконец обессилевшие люди, хрипло и злобно ругаясь, отошли от фальшбортов и начали готовиться к чаепитию. За чаем долго обсуждали утреннюю тревогу из-за акулы и поругивали как саму раздразнившую у всех воображение акулу, так и кочегара Билого, которому, как предполагали, во сне, возможно, приснился просто всплеск воды за иллюминатором. Отсутствие Хойды заметили тогда только, когда легли опять каждый на свою постель и увидели, что постель Хойды пуста и его никто как будто не видел с самого утра.

— А когда шли акулу выглядывать, был он или нет? — спрашивали один у другого кочегары.

— А может, он свалился где и лежит?

— Он ночью говорил, что «мабуть, я вже не выдержу», — припомнил один из кочегаров, ночевавших ночью на трюме.

— Может, он упал где и лежит мертвый?

Догадка кочегара о том, что Хойда, быть может, уже умер, вызвала на лицах людей не страх и изумление, а только короткое молчаливое удивление.

«Неужели уже началось?» — как бы вопрошали их устремленные на кочегара широко открытые глаза.

— А на койке его нет? — начали спрашивать друг у друга, когда прошел первый момент удивления.

— На койке его нет и в кубрике не видно…

И матросы и кочегары, кто посильнее, интересуясь втайне тем, что на судне началось опять что-то новое, с серьезными и озабоченными лицами пошли по всем закоулкам судна искать Хойду.

Но ни получасовые поиски, ни расспросы о Хойде никаких результатов не дали. Никто Хойды с самого утра не видел и в самых сокровенных закоулках присутствия его не обнаружил. Когда почти все искавшие сошлись опять к трюму № 2, кочегар Бородин высказал вдруг то, о чем почти все подумали, но не решались сказать.