Елена Ворон - И волны поднимутся из темных глубин…

– Зажри их вонючие кусаки! – выругался взбешенный Тенга-Миол. Как назло, именно сейчас он совершенно беспомощен и не способен стоять на ногах.

Невидимка пустился бегом.

Возле дерева власти кто-то хрипло закричал. Из-за толстенного ствола выскочил человек в набедренной повязке, ринулся к ближайшему храму, что зеленел среди деревьев. Двое стражей нагнали его, повалили на землю. Один приставил к шее меч, другой ткнул в спину копьем. Шея у пленника была жилистая, спина – крепкая, смуглая, в белых шрамах.

Полосатый обманщик на дереве власти затих.

Тенга-Миол соскочил с рук Нирхата; невидимка подхватил его и не дал упасть. Стражи замерли над распластанным на земле человеком; уставились на дейланга, старательно избегая смотреть на возвышающегося у него за спиной невидимку. Неторопливо, с достоинством выступая, к ним двинулись двое жрецов. Верховный жрец Кунго-Кун и его неотлучная тень – младший жрец Беолат, мастер на все руки.

Кунго-Кун был уже немолод, но необыкновенно статен и хорош собой. Длинные черные волосы густы, как у юноши, тонкие благородные черты лица с возрастом стали еще благороднее, залегшие на лбу морщинки придают взгляду бесконечную мудрость и проницательность. Верховный жрец подобен Великому Таку-Теи, который вечно остается молодым и прекрасным. Тенга-Миол его недолюбливал, а искусника-Беолата, усердного исполнителя воли верховного, на дух не переносил.

– В чем провинился этот человек? – обуздав гнев, осведомился дейланг.

Жрецы наклонили головы, приветствуя его. Черные, как ненастная ночь, глаза Кунго-Куна задержались на распухших ногах Тенга-Миола, затем верховный жрец степенно ответил:

– Это преступник, который тайком пробрался во дворец правителя Лукиакермана и пытался в нем спрятаться. Его злой умысел очевиден. Он разбил ларец, в котором твоя мать, о повелитель, хранит украшения, и напугал прислужницу Селиону так, что у нее прежде времени начались родовые схватки.

Тенга-Миол внутренне подобрался. Не отправили бы ребенка милой, кроткой Селионы за Белый Пояс. С Кунго-Куна станется отнять у нее даже первенца: Селиона обожает своего будущего малыша чуть ли не с самой брачной ночи. Она будет рыдать горше многих других матерей…

Дейланг велел стражам отступить и обратился к лежащему на земле пленнику:

– Встань.

Тот поднялся, опасливо оглянулся на близкое острие копья и занесенный меч. Смущенно переступил босыми ногами и неловко поклонился правителю острова. На поросшей волосом груди тоже белели старые шрамы, а лицо было обезображено ожогом серого студня – ядовитой твари, что безнаказанно плавает в ладонях Великого.

– Назови свое имя, – сказал Тенга-Миол.

– Езиор-Буврак, мой повелитель, – учтиво отозвался пленник. – Я родом с острова Мийдамелан. – Выговор у него и впрямь был нездешний; Тенга-Миол с трудом разобрал слова.

– Что тебе понадобилось во дворце?

Пленник запустил заскорузлые пальцы под набедренную повязку, извлек перламутровую пластинку и подал дейлангу:

– Тебе знакома эта вещь, мой повелитель?

На скверно обработанной, кривой пластинке была изображена ухмыляющаяся морда гайрана, шкодливого духа. Тенга-Миол сам нацарапал ее отцовским ножом, когда был маленький. И больше двух лун назад отдал Басиа-Курру, когда тот готовился отплыть на закат, в поисках знаний, нужных правителю острова. Пластинка вернулась, а отважный Басиа-Курр – нет.

Дейланг перевел взгляд на стоящих плечом к плечу жрецов. Благородные черты Кунго-Куна выражали мудрость и терпение, гадкая рожа Беолата – тревогу и готовность услужить верховному.

– Будь моим гостем, достойный Езиор-Буврак, – проговорил Тенга-Миол. – Проводите во дворец, – велел он стражам. – Я рад, что не случилось ошибки и вы не успели его повесить, – добавил он, не скрывая насмешки.

Кунго-Кун шевельнул бровями, и стражники замешкались. Езиор-Буврак прищурил воспаленные, в красных прожилках, глаза.

– Проводите гостя во дворец, – отчетливо повторил дейланг.

Подчинились.

Кто знает, подчинятся ли в следующий раз.

– Пойди скажи, чтобы сегодня подавали печеную рыбу, – буднично обратился Кунго-Кун к Беолату.

Тот двинулся к кухням, скрытым за дворцом дейланга. То есть зашагал по пятам Езиор-Буврака со стражами.

Верховный жрец укоризненно покачал головой:

– Вижу, что Морская Дева сегодня отвергла твою любовь, о повелитель. Об этом говорят твои ноги.

Ног Тенга-Миол не чувствовал и не валился на землю лишь потому, что его держал за пояс невидимка.