Вольфганг Хольбайн - Девочка из Атлантиды

— Дуба? — простонал Майк. Ужас начал потихоньку подниматься в нем и заполнять каждую клеточку тела. Они уже практически догнали «Леопольд». — Вы сказали «дуба»?

Траутман кивнул и взглянул на него, словно засомневался, все ли в порядке с его головой.

— Ну а что же еще там может быть? Военные корабли не строят из тростника. Будет небольшой толчок, но мы…

— О-о, это будет не просто толчок, можете мне поверить, — жестко перебил его Хуан. — Может, во времена капитана Немо все парусники и были из древесины и вы наводили на них ужас, но вот эта штука… — Он поднял руку и указал вперед: — …покрыта слоем стальной брони толщиной этак сантиметров пять.

— Стали? — переспросил Траутман. На его лице читались изумление и недоверие.

— Стальной брони, — уточнил Хуан и пальцами показал примерную толщину брони. — Во-от такой толщины.

Траутман в ужасе уставился на его пальцы.

— Боже мой! — прошептал он. — Нам следует…

Больше он ничего не успел произнести. Они достигли цели.

Майк успел лишь уцепиться за край пульта, когда «Наутилус» со всего размаху врезался в

цель. Подлодку тряхнуло как огромный колокол, который огрели еще более гигантской дубинкой. Казалось, что они угодили под ноги разъяренному великану, который изо всех сил старался вмять их в морское дно. Майка вышвырнуло из кресла и подбросило вверх, он потерял всякое понятие, где верх, а где низ, и, перевернувшись в воздухе, с размаху плюхнулся на пульт управления. Крики ужаса и боли заполнили капитанскую рубку. Тут Майка снова сильно швырнуло вверх, и он уткнулся во что-то твердое, как скала, так что его позвоночник, казалось, раскололся надвое. Свет замигал. Раздался неприятный резкий звук, как будто корабль закричал от боли, и Майк услышал, как что-то затрещало и сломалось в хвостовой части лодки. Палуба под ногами и стены закружились перед мальчиком в бешеном хороводе. Он успел лишь автоматически отметить, что палуба корабля все больше и больше накренялась вниз, когда корабль буквально понесло в глубину. Напрасно пытался Майк нащупать, за что можно ухватиться. И тут стальная стенка рубки будто ударила его, и это было последним, что он помнил.

Кто-то пошлепал Майка по щекам: легко, так что вовсе не было больно, но довольно настойчиво и равномерно, поэтому совершенно невозможно было продолжать то, что ему хотелось больше всего на свете — спать. Майк медленно приоткрыл левое веко, увидел темное, обрамленное черными кудрями лицо над собой и снова закрыл глаз.

— Оствмнявпкое, — невнятно пробормотал он.

Но Сингх терпеливо и методично продолжал шлепать Майка то по левой, то по правой щеке, пока тот наконец не открыл глаза и не схватил Сингха за руку:

— Я думал, ты мой телохранитель, а ты так мучаешь меня, как будто тебе за это заплатили!

На лице Сингха появилась слабая улыбка.

— Очнитесь, господин, — сказал он.

— Если в этом все дело, то не переусердствуй, — пожаловался Майк.

Ему не хотелось шевелиться. Он видел такой увлекательный, полный приключений сон… Ему приснилось, что «Наутилус» напал на немецкий военный корабль и при этом был так поврежден, что…

Приснилось?

Майк рывком сел, так что Сингх даже отпрянул от неожиданности. Это был не сон! Они действительно атаковали «Леопольд», и подлодка была серьезно повреждена. По крайней мере, последнее, что он мог вспомнить, было то, что Траутман полностью утратил контроль над подлодкой и «Наутилус» начал стремительно погружаться в морскую пучину.

— Что случилось? Где мы? — спросил он.

— Не волнуйтесь, господин, — ответил Сингх. — Все в порядке. Никто серьезно не пострадал.

— Ну, это с твоей точки зрения, — сказал хорошо знакомый гнусавый голос, и Майк наконец осознал, что все это ему не снится. Он повернулся и взглянул в лицо Бена, который гневно поглядывал на Сингха из-под свежей повязки на лбу. — При случае мы, пожалуй, обсудим точное значение выражения «никто серьезно не пострадал». Я-то чуть себе череп не раскроил.

— Вот именно, — подхватил Андре. — Ни одна заслуживающая внимания часть тела не пострадала!

Бен бросил на него полный яда взгляд, что вызвало у Андре лишь довольную ухмылку, которая, однако, была не слишком убедительной. Дело было, наверно, в том, что он и сам выглядел не лучше, чем юный англичанин, да и остальные тоже. У Криса на лбу красовались свежие наклейки пластыря, правая рука была на перевязи. Под глазом у Андре потемнело и опухло, а щеку Хуана украшала длинная, слегка подсохшая царапина. Все оказалось именно так, как и описывал Сингх: никто серьезно не пострадал.