Николай Хохлов - Ликвидатор с Лубянки. Выполняя приказы Павла Судоплатова

– Ваших людей задержали. Они смотрели за вами с другой стороны улицы и не решились подойти. Но мы узнали их по приметам и взяли в нашу машину. Они на квартире у нас.

Так… Случилось как раз то, чего я опасался. Франц и Феликс вышли из игры. Теперь я обязан был хотя бы выполнить свою элементарную обязанность по отношению к ним.

– Везите меня на квартиру, – потребовал я. – Я должен с ними поговорить прежде, чем они начнут отпираться. Мне кажется, что они перейдут на Запад добровольно. Вы получите от них сведения, которые вам нужны, а они избегнут тюремного наказания.

– Подождите, – остановил меня Билл. – Зачем вам открывать свою роль агентам? Мало ли что бывает. Вы отдаете им в руки свою жизнь.

– Ну, о своей жизни я уж сам позабочусь. Я требую, чтобы меня немедленно отвезли к агентам…

Франца допрашивали в той же самой комнате, где несколько дней назад Леонард старался мне внушить, что никаких агентов не существует. В передней квартиры толпились люди. Среди них мелькнуло лицо Леонарда. Все головы повернулись к Биллу и ко мне. Я инстинктивно почувствовал, что баланс обстановки склонился в мою сторону, и спросил по-немецки, ни к кому не обращаясь:

– Что они говорят?

Я понимал, что нельзя терять ни секунды, если хочу дать агентам возможность заявить о своем добровольном переходе на Запад. Я помнил Янины слова о том, что наказывать или осуждать обоих агентов мы сами не имеем права. Кто-то постучал в дверь комнаты, и оттуда вышел не знакомый мне человек в сером костюме, с усталым, бледным лицом.

– Что они говорят? – повторил я свой вопрос.

Незнакомец ответил по-русски. Значит, он знал, кто я.

– Мы говорим сейчас только с одним вашим человеком. Второй сидит пока в другой комнате. Этот же, кто сейчас с нами, по документам Ляйтнер, рассказывает то, что у него написано в бумагах. Вы хотите его видеть?

– Да. Обязательно. Один только вопрос. Если они согласятся сами все рассказать и попросят политическое убежище, вы гарантируете, что они не будут отданы под суд?

– Думаю, что можно дать такое обещание. Вопрос только в фальшивых документах. Это уже будет решать немецкое правительство.

Я шагнул вперед и толкнул дверь.

Штора на окне была поднята. Яркий солнечный свет рвался в комнату. Стол был выдвинут в середину. На нем лежали паспорт Франца, его бумажник и пачка банкнот. Это были, очевидно, деньги, присланные с курьером. Значит, они все же вынули их из чемодана. У стола сидел на стуле Франц. Слева расположилось несколько человек. Мне было знакомо только лицо Поля. Услышав звук открывшейся двери, Франц поднял голову и увидел меня. Он вздрогнул всем телом и судорожно глотнул воздух. Потом опомнился и отвел глаза в сторону. Я подошел к столу и взял его бумажник.

Найдя квитанцию камеры хранения, я протянул ее человеку в сером костюме. Он передал ее одному из своих коллег, и тот исчез. Я повернулся к Францу:

– Послушайте, Курт…

Он упрямо мотнул головой и заговорил с наигранным недоумением:

– Кто вы такой? Я вас не знаю и никогда не видел…

Голос его звучал неуверенно. Похоже было, что говорил он это не столько для иностранцев, сколько для меня. Может быть, он продолжал по инерции видеть во мне офицера советской разведки. Я попытался вложить в свои слова максимум искренности:

– Не надо, Курт… Это все лишнее. Если уж я здесь, то вам скрывать нечего. Я разрешаю вам говорить правду. За все последствия несу ответственность я один. Представители западных властей обещали мне, что если вы заявите о своем желании перейти на Запад и немедленно все расскажете, то они не будут возбуждать против вас судебного дела.

Я вопросительно посмотрел на человека в сером. Он кивнул:

– Да. Мы это можем обещать.

– Поговорите с Гансом, – вернулся я к Францу. – Объясните ему положение. Это самое лучшее, что вы можете теперь сделать…

Франц поднял голову. Мне показалось, что в глазах его мелькнуло что-то, похожее на облегчение. Он сказал тихо:

– Хорошо… Я поговорю с Гансом… Вы правы…

Я задержался еще на секунду, думая: «Сказать ему: «До свидания»? – Прозвучит фальшиво…» Я молча повернулся и вышел.

Только теперь я рассмотрел, что соседняя комната была спальней. На широкой кровати лежала раскрытая телефонная книга. Подошел Билл.

– Знаете, мы нашли телефон на вашу фамилию. В московской телефонной книге. К-0-47-57. Правильно?

– Нет, неправильно, – сказал я. – Телефон уже давно переменили. Ваша книга старая. И потом, разве не мог НТС подобрать для меня фамилию по той же московской телефонной книге?