Пётр Поплавский - Под кодовым названием Эдельвейс

…Капитан Калина подставил руку под холодную струю крана, размял ее, растер и снова сел за осточертевшую писанину.

Чудовищно фальсифицированная древнегерманская мифология и безжалостно препарированная всемирная история — все переплелось в одну липкую коричневую паутину. Милитаризованные легенды о немецких богах, эпос о Нибелунгах, сказание о Вальпургиевой ночи поразительно вплетались в гиперболизованную историю древних фюреров. В геополитике и философии, истории и литературоведении — всюду проросла рыжая борода Барбароссы, и всюду она была направлена в одну сторону — «нах Остен».

…Капитан Калина не имел права ошибаться. Времени было в обрез, и все возможные случайности надо было продумать заранее. Это исследователь имеет право на эксперименты, даже на ошибки. Обнаружив, что пошел ошибочным путем, экспериментатор просто меняет направление поиска. Актер тоже сначала может сыграть свою роль неудачно: впереди еще много представлений. А у разведчика только одна премьера, и ошибается он только раз.

Ежедневно Костя поднимался засветло, и ежедневно ему не хватало времени. Он заучивал на память цифры и пароли, отрабатывал формы связи, учил новые правила и пометки, введенные немецким командованием, обновлял специальные знания по истории, тренировался в стрельбе, по два часа в день впитывал в себя зрелищные, хроникальные и сюжетные фильмы, некогда купленные или недавно захваченные, учился фотографировать и умело пользоваться киноаппаратурой, вел долгие беседы с Шеером, а вечером составлял обязательный отчет генералу Роговцеву и только после этого, совершенно уставший, садился за чтение писанины в шееровском дневнике и блокнотах… Хорошо еще, что немец не курил и не было нужды для полного правдоподобия «легенды» привыкать к папиросам, отравляя никотином непривычный к табаку организм.

А сегодня днем он вдруг почувствовал, что время пришло, что, возможно, ему остался еще только один напряженный день и одна бессонная ночь среди своих, а впереди — дни и ночи среди врагов. С чего возникло это ощущение? Может быть, с того, что генерал Роговцев познакомил его с радистом, старшим сержантом Иваном Сорокиным, веселым и охочим до работы парнем с Херсонщины? Он должен был стать его ординарцем. Его недостаток: несовершенное знание языка. Но это учли и решили, что Иван станет заикой. Положительное обстоятельство: уже дважды забрасывался в тыл врага и с успехом выполнял довольно сложные задачи, не теряясь в неблагоприятных, а порой и критических ситуациях. Или подобное ощущение возникало из вопросов, дополнительных вопросов генерала

Роговцева, которые следовало бы уточнить? Их было лишь три, и цифра эта тоже говорила о приближении окончания подготовки. Кто инструктировал Шеера в ОКВ [9] ОКВ — сокращение от «Оберкомандо дер Вермахт». перед отправкой в действующую армию? Кто из немецких историков находится сейчас на оккупированной территории Советского Союза?

Знают ли они Шеера?

Сведения оказались важными.

Ответ первый. В 1938 году Кейтель и Геббельс — ОКВ и министерство пропаганды — одобрили «Соглашение о ведении пропаганды во время войны». Этим соглашением «пропагандистская война» приравнивалась по своему значению к войне, которая ведется «мит фоейр унд шверт» — «огнем и мечом», то есть оружием. В апреле 1939 года «Оберкомандо дер Вермахт» организовало отдел военной пропаганды, который возглавил генерал Ведель, подчинявшийся непосредственно штабу оперативного руководства ОКВ. Отдел занимался разработкой детальных пропагандистских мероприятий для каждой стратегической операции. Планы утверждает лично Гитлер, после чего они координируются с ведомством Геббельса, все ведущие сотрудники которого получили высокие воинские звания. Кадры сугубо военных пропагандистов готовятся в специальном учебном центре в Потсдаме.

Шеер: «Я имел инструктивную беседу непосредственно с генералом Веделем».

Ответ второй. Сейчас на территории, оккупированной немцами, находятся два известных в Германии историка: Теодор Оберлендер и Болко фон Рихтгофен.

Оберлендер! Перед войной, как исследователь «земельных просторов в геополитике», не раз посещал Советский Союз, разумеется, с «чисто научной» целью. Офицер «Абвер — Аусланда» — «абвера за границей». Гражданские должности — профессор аграрной политики и директор Данцигского института восточного хозяйства, после — профессор Кенигсбергского, а потом Грайфсвальдского университетов, в 1939–1941 годах — Директор Экономического института в Кенигсберге по изучению восточных государств.