Денис Поплавский - Заметки душевнобольного

06.17

“Истории, повествования, потоки сознания для того что бы заполнить пустые или выместить не нужные”– такое описание предполагалось в начале сотворения. А в целом это личное, наверняка, не всем понятное изложение жизни и происходящего. Стоит попробовать понять написанное, и оно может вам пригодится или же достаточно просто представлять, пропустить через себя и воспринять, тогда написанное, предстанет в совершенном ином свете.

Upd:

02.12

Не стоит ожидать увидеть здесь любовную историю, фантастический триллер или детективную драму, вообще не стоит ожидать ни здесь, ни вообще. Ожидания, они скорее портят, чем делают что-то еще, отнимают мысли и время. Будучи жадным до мыслей хочется спрятать их и уж точно не выставлять напоказ, остается полагать, что все кому не сюда пройдут мимо, а нужные смогут понять.

Upd 2:

07.12

Написанное, оно для всех и не для всех одновременно, доступно каждому и доступно немногим. Без правил, стиля, копирований любых вам известных авторов. Каждый, кто вошел сюда со своими представлениями о письме и его правильности, об эталонах и стилях – заблуждается, хотя и заслуживает снисхождения. Отбрось всё всякий сюда входящий.

Зимний день, ближе к утру, но не раннему, и сегодня душа располагает то ли к атмосфере, то ли симпатии, а может заинтересованности к годам шестидесятым. Шестидесятым годам американской эпохи и нет в этом политики, конечно, политика в Америке тогда была, но речь не о ней, впрочем, обо всем по порядку.

Автомобили, красные, серые, белые, розовые, бордовые, зеленые и изредка черные, хотя они лишь дополнительный, пусть и сложный элемента антуража этой картинки. Одежда людей это отдельное упоминание, в целом простая, не броских цветов, рисунки не пестрые, короткие стрижки и отсутствие бород. Парикмахерские, забегаловки, бары и посетители в шляпах, действительно ли это всё так гармонично или это мне лишь кажется? А шляпы мне никогда не шли. Еда проста, но ведь вкусная, так ведь? Пусть без изысков, тогда стоит оговориться, что та простая лучше нынешней простой, что же эстетику этого части отложим. Вывески, пироги, гамбургеры шестидесятых, отдельной Гималайской непоколебимой горой стоят придорожные кафе, со столиками, стойкой, иногда музыкальными автоматами, их трогать ни у кого не поднимется рука. Еще немного о еде, ведь тогда химичить продукты еще сильно не умели, а дизайнеры уже умели, тут вспомнилась газировка.

А вот нарочитая манерность, милитаризм и их ответвления даже тогда были далеко не самым приятным явлением. Грубость так же не чужда этой эпохе, ведь это свойственно людям вне времени, меняются лишь столетия, даже механизмы пуска остаются теми же.

Отбросим ненужное, оставим понравившееся и в голове возникает картина. Предпочитаю пешие, но для реализма пусть будет поездка на автомобиле, невысокие дома, не броские, но кричащие вывески магазинов и услуг, городок живет своей жизнью, мужчины в рубашках и пиджака курят, поправляя свои шляпы. Хочется побыстрее уехать, пусть и не из современной, но все же суеты. По дороге в черту города попадаешь в сектор частных домов, они состоят из одного максимум двух этажей, аккуратные, приятные цвета фасада, аккуратный газон, но не чета современному, бельевые веревки и веранда во дворике.

Иногда, когда настигает внутреннее опустошение, мышечная слабость, апатия и туман в голове, в какой-то момент ловишь себя на мысли, она может быть совершенной разной, хотя в моем случае её тон плюс-минус один. Давно замечаю свою симпатию к простому, грустному, по-нынешним меркам возможно даже убогому, пусть это не прозвучит обидно. Сидя на кухне, поедая отломленную краюху хлеба, понимаешь насколько становится тепло, при всей это простоте, пустоте и не замысловатости действа. Досадно лишь то, что все эти мысли быстро прогоняются прочь, ведь в современных реалиях им практически нет места и порой даже не приятно осознавать, что именно в погоне за колесницей современности приходится отбрасывать пусть локальную, но человечность, учитывая, что в итоге не увидишь даже пыли этой колесницы.

По прошествии времени находят об абсурдности подобных мыслей, как и ситуации в целом, хотя от их редкости они становятся только милее. Одно можно сказать почти наверняка, если чувства просыпаются, значит, они есть.

Если отстранится уже, впрочем, от законченной мысли, несмотря на то, что человечность редко проявлялась, она не прошла незамеченной, и всё же, вряд ли её кто-либо ценил. Если и ценил, то как бы выражалась её оценка? И истина в том, что положительное проскакивает, а отрицательное задерживается на глазах и выскакивает на языке, впрочем, истины уже прописные.