Леонид Жуховицкий - Ночной волк

— Это натуральный продукт, — сказала она, помахав яблоком перед носом у Анны, — я всегда предпочитаю натуральные продукты.

— Хвалит, — перевел Чехлов.

Потом Ронда сказала, что хотела бы сделать несколько снимков. Она попросила Чехлова и Анну сесть рядом и обняться, потом сняла стол с разномастными тарелками, потом спальню. Было нечто унизительное в том, как эта благополучная глупая иностранка ходила по квартире, фотографируя то вытертый коврик у кровати, то вешалку, где вперемешку висели летние курточки и зимние пальто, которые некуда было девать в тесной квартирке, то узкий коридор с открытой дверью в крохотную уборную. Унитаз давно пора сменить, да где деньги…

— Я напишу о России для газет моего отца, — объяснила она Анне, — нашим читателям будет интересно узнать, как живут простые русские люди.

— Журналистка, мать ее! — перевел Чехлов.

Пока Ронда шастала по квартире с фотоаппаратом, он быстро сменил рубашку и надел единственный приличный пиджак. Прощаясь с Анной, американка снова поцеловала ее и сделала последний комплимент:

— У вас прекрасный муж, вам можно позавидовать. Он знает два языка. Он интеллектуал.

— Муж у тебя замечательный, — перевел Чехлов, — она завидует.

— У нее, наверное, не хуже, — попыталась вернуть комплимент Анька, но он прервал:

— У нее никакого нет.

Анька посмотрела на него недоверчиво.

— Вот так вот, — сказал Чехлов, — мужей надо беречь. Ладно, поеду, отвезу.

— Только осторожней, — попросила жена, — ночь уже.

— А что делать — выставить из дома, и пусть сама добирается?

В дверях он пропустил Ронду вперед и, обернувшись, торопливо сунул в руку Анне зеленую бумажку. И снова почувствовал унижение, видя, как изумленно вскинулись брови и судорожно сжалась ладонь жены. Ведь нормально живем, подумал он, не хуже, чем миллионы других. А заглянет вот такой бабец из жирной страны, увидишь собственный быт ее глазами — нищета нищетой…

Ронда жила в новой дорогой гостинице близ Садового кольца. Чехлов проводил ее до дверей, протянул визитку, оставшуюся от более стабильных времен. Американка карточку взяла, но решительно возразила:

— Нет, нет, ты должен подняться со мной. Ты должен меня проводить.

— У нас не разрешают… — начал было Чехлов, но Ронда уверенно прервала:

— Я плачу им деньги, и я имею право жить так, как удобно мне.

Свободная женщина оказалась права: портье с сомнением глянул на Чехлова, но перевел глаза на хозяйское лицо Ронды и с легким поклоном протянул ключ. Даже подкупать не надо, подумал Чехлов: деньги обслуге дают бедные, богатым достаточно их иметь.

Ронда жила в великолепном номере: две комнаты и огромное панорамное окно. Она двумя движениями сбросила туфли и швырнула на диван свое пончо — оно сползло на пол, Ронда не стала его поднимать.

— Наконец-то, — сказала она, — слишком много одежды. Я не люблю, когда много одежды. Я люблю, когда удобно.

Чехлов воспринял это, как сигнал.

— Ну — спокойной ночи?

— Борис, — возмутилась Ронда, — как ты можешь такое говорить? Сейчас у нас будет русский ужин. Ты должен позвонить в ресторан и заказать сюда русский ужин. И чтобы там была русская икра и русская водка. Много икры и много водки. В России надо есть икру и пить водку.

Ее хозяйский тон подействовал на Чехлова, как на портье внизу: он растерялся и упустил время, когда еще можно было отказаться. Я ей что, лакей, раздраженно думал он, в конце концов, она наняла меня на день, но день-то кончился! Но пальцы уже бегали по кнопкам, набирая номер ночного ресторана. Много водки — ладно, бутылка ноль семь. А что такое — много икры? Сто граммов? Двести?

В дорогой гостинице умели угодить постояльцам — столик с водкой, икрой и прочей закусью вкатили через пять минут.

— Горячее сразу? — спросил официант, роскошный в своем смокинге.

Чехлов перевел.

— Все сразу, — приказала свободная американская женщина.

— Но я не могу пить, — как можно тверже произнес Чехлов, — я же за рулем.

Ронда поставила перед ним оба бокала:

— За рулем ты будешь утром. Я хочу ужинать с тобой.

— Мне же домой надо.

— Домой тебе надо потом.

— Мы договаривались на весь день, — уперся Чехлов, — но день кончился.

— Я знаю, — сказала Ронда, — что день кончился. Но теперь я тебя арендую на всю ночь.

Чехлов криво улыбнулся. А как еще было реагировать?

— Двести долларов, — сказала американка, и глаза ее азартно блеснули.

— Не могу, — помотал головой Чехлов.