Станислав Вторушин - Дикая вода

Он вспомнил о берданке, лежавшей на дне долбленки, когда медведь был уже в нескольких метрах от него. Не отрывая взгляда от зверя, дрожащей рукой Антон стал шарить по дну лодки. Нащупал берданку, быстро передернул затвор и почти в упор выстрелил зверю в голову. Медведь завертелся на месте, страшно крича и окрашивая воду кровью. От его рева у Антона встали дыбом волосы. Он бросил берданку и что было мочи начал грести к берегу. Километрах в двух от озера мужики готовили лес к сплаву. Выскочив на берег, Антон, не оглядываясь, побежал к ним. Ему казалось, что медведь гонится по пятам и вот-вот настигнет и схватит.

Антон прибежал к мужикам, дико вращая испуганными глазами, и, захлебываясь словами, начал рассказывать о встрече со зверем. При этом все время показывал рукой в сторону озера. Он был убежден, что медведь прячется за деревьями. Лесорубы зарядили ружья и отправились добивать зверя. Однако делать этого не пришлось. Медведь добрался до берега, но вылезти из воды не смог. Рана оказалась смертельной.

— Штаны-то теперь не отмоешь, — смеялись мужики, похлопывая Антона по худенькой спине.

Они радовались неожиданно привалившей удаче. В медведе было не меньше двух центнеров мяса. С тех пор Антон и стал профессиональным охотником. Ему приходилось неделями бродить по тайге, терпеть нужду и лишения. И все-таки он не ожесточился. Был суровым и замкнутым, это верно. Но о людях судил справедливо, и душа его осталась чуткой к другим…

Я так ушел в свои мысли, что когда далеко-далеко раздалось тарахтение лодочного мотора, сначала не обратил на него внимания. Плескавшаяся у самых ног вода смазывала трудно различимые звуки. Еле слышное тарахтение сливалось со свистом ветра и плеском волн. Я напряг слух после того, как оно смолкло. Только тут до меня дошло, что по разливу кто-то едет.

Я тут же влез на дерево и увидел лодку, остановившуюся у дальнего островка. Напрягая легкие и срывая голос, я начал кричать. Но охотник меня не слышал, он находился с подветренной стороны. Поняв это, я слетел на землю и стал стрелять в воздух, трясущимися пальцами доставая из патронташа патроны и вставляя их в стволы. Я выстрелил не меньше двадцати раз подряд. Если в лодке охотник, он поймет, что по дичи так не стреляют.

И тут я услышал, что мотор застучал снова, и его звук стал приближаться ко мне. От волнения меня начал бить озноб. Чтобы успокоиться, я стал бегать взад-вперед по острову: десять шагов в одну сторону — десять в другую. Я уже видел лодку, видел, как она направляется ко мне. Наконец, она ткнулась носом около моей палатки. Я сразу узнал ее хозяина. Это был пожарник Витек Бровин.

— Чо это ты так палишь? — спросил он, заглушив мотор и перебрасывая ногу через борт. Но, увидев, как меня трясет, тут же испуганно добавил: — Чо это с тобой? Лихорадка, что ли?

Я рассказал Витьку все от начала до конца. И про охоту, и про то, как льдина раздавила лодку, как уехал Безрядьев, пытаясь добраться до Оби. Он молча выслушал и, подойдя к костру, начал подбрасывать в него последние оставшиеся у меня дрова.

— Чаю у тебя нету? — спросил вдруг он.

Я зачерпнул котелком воды и повесил его над костром. Потом начал рыться в рюкзаке, ища заварку. Витек молча смотрел на меня. Он сразу все понял. Понял и то, что ему придется менять свои планы и везти меня домой. Ни о какой охоте не может быть и речи.

— Ну и забрались же вы, твою мать! — глядя на искореженный мотор, качнул головой Витек. — И какой черт вас сюда погнал? Ах, Антон, Антон…

Последние слова он произнес таким тоном, что у меня заныло под ложечкой. Я посмотрел ему в глаза, но он отвернулся. Достал из кармана смятую пачку папирос, закурил и, глядя на дичь, лежавшую у самой палатки, заметил:

— Уток-то сколь настреляли…

— В последнее утро Антон убил шестнадцать, — сказал я.

— Ах, Антон, Антон, — горестно повторил Витек.

— Как думаешь, добрался он до берега? — спросил я. Меня начали одолевать нехорошие предчувствия.

— Не знаю, — ответил Витек. — Волна была — врагу не пожелаешь.

Я обратил внимание, что из носового отсека большой деревянной лодки Витька все время доносилось странное поскребывание. Я насторожил ухо, склонив голову в сторону лодки.

— Лису поймал, — сказал Витек, заметив мое любопытство. — Куковала на острове, как и ты. Я в такую дурную воду всегда несколько знакомых островков обшариваю. Бывает, штуки по четыре привожу.

— А что с ними делаешь? — спросил я. — Ведь они сейчас все облезлые. Шкуры на портянки не годятся.