Станислав Вторушин: Такое короткое лето

— Все зависит от редактора, — ответил я. — А что?

— Что за книжку ты написал? — спросил Валера, повернувшись ко мне. — О чем она?

— О том, о чем писали тысячу лет до меня. О чести, достоинстве. О любви. О том, ради чего дается человеку жизнь. Книжку не перескажешь.

— Я тоже хотел бы написать роман, — мечтательно сказал Валера, сорвав травинку и воткнув ее между зубов. — Такой, чтобы его все захотели прочитать.

Гена выбросил кислое яблоко в траву и неожиданно произнес:

— Нет, мужики, что хотите, а без баб скучно, — и бросил взгляд в сторону соседской дачи.

— Надо же, как она испортила настроение, — заметил Валера.

— Не испортила, а приподняла, — поправил я.

— Такое соседство не легко выдержать, — тяжело вздохнув, произнес Гена и снова посмотрел на дверь, за которой скрылась новая хозяйка дачи. Потом перевел глаза на бутылку и произнес, не обращаясь ни к кому:

— А может нам присоединиться к какой-нибудь компании?

Я пропустил его слова мимо ушей и сказал, обращаясь к Валере:

— Хорошие романы можно пересчитать по пальцам.

— Ну это ты чересчур, — не согласился Валера. — Но то, что хороший роман написать трудно, это правда.

— Нет, мужики, давайте-ка о другом, — опять прервал нас Гена. Он положил руку Валере на плечо: — Так ты говоришь, что у твоей медсестры день рождения?

— Ну и что? — сказал Валера, насторожившись.

— Она красивая? — Гена повел глазами в сторону соседской дачи.

— Даже красивее, — сказал Валера, проследив за его взглядом.

— Да ты что? — невольно вырвалось у меня.

— А у тебя-то что глазки забегали? — удивился Валера, освобождая плечо от Гениной руки.

— Едем к твоей медсестре, — сказал Гена тоном, каким обычно заканчивают долго затянувшееся обсуждение.

— Ты серьезно? — Валера даже отступил в сторону, чтобы получше рассмотреть приятеля. — Как же ты себе это представляешь? Я вас привезу, заведу в общежитие и скажу: девочки, обслужите вот этих пациентов?

— Ну зачем так грубо? — досадливо сморщился Гена. — Ты же знаешь, мы с Иваном интеллигентные люди. Нам нужен не секс, а общение. Вот она ушла, — Гена кивнул в сторону соседки, — и мы оказались, как три казанских сироты. Ты нас привези к своим медсестрам как бы случайно, спроси, нет ли у них чистого стаканчика, а все остальное мы сделаем сами.

— Я бы выпил кофейку, — сказал Валера, нервно вздохнув. Он уже не мог скрыть явного беспокойства.

— Сходи в дом и включи кипятильник. — Гена показал рукой на приоткрытую дверь. — Кофе в шкафу. А мы с Иваном выпьем еще вина.

— Вам не принести? — спросил Валера.

— Мы сделаем себе кофе сами.

Валера пошел в дом, а Гена налил вина себе и мне. За долгие годы знакомства я хорошо изучил его. Он был из тех людей, которые если работали, то до одурения, а если отдыхали, то так, чтобы вместе с ними гуляла вся деревня. Я чувствовал, что Гене потребовался кураж в самом хорошем смысле этого слова. Ему надоели серьезные разговоры и захотелось в компанию, о которой он мог бы сказать, как это сделал классик: «И все бы слушал этот лепет, все б эти ножки целовал». Откровенно говоря, я тоже не имел ничего против такой компании. Хмель уже ударил Гене в голову, он слегка качнулся и сказал:

— У Валерки же целое общежитие медсестер. Я не знаю, чего он так артачится.

— Не принял всерьез, — сказал я. — Да и уважаемый он человек — все таки профессор, доктор наук. А мы предлагаем ему организовать в собственном общежитии бордель.

— Ничего ты не понимаешь, Иван. — Гена отпил глоток вина и поставил стакан на стол. — Праздник надо устраивать, когда этого просит душа. Валерка слишком рационален. А жизнь нельзя разложить по полочкам. Она непредсказуема. Я правильно говорю? — обратился он к Валере, который появился в дверях дома с чашкой в руке.

— Я не знаю, о чем вы тут беседовали. — Валера подошел к нам и поставил на стол чашку, от которой поднимался приятный кофейный аромат.

— Я говорю, что у Ивана выходит в Чехии книга и это надо отпраздновать. — Гена снова взял стакан с вином, но пить не стал.

— Это правда? — удивился Валера, повернувшись ко мне. — Ты ничего об этом не говорил.

— Посчитал неудобным хвалиться. — Я отпил несколько глотков вина, которое уже не казалось мне таким приятным, как вначале.

— У тебя действительно выходит книга за границей? — не унимался Валера.

— Я здесь в общем-то ни при чем, — сказал я. — Просто удачно сложились обстоятельства. Два издательства по предварительной договоренности обменялись рукописями. Моя в Праге понравилась.