Станислав Вторушин: Такое короткое лето

— После таких слов последний солдат отдаст свою жизнь за маршала.

— Сейчас и солдаты измельчали, и маршалы совсем не те, — сказал я, поудобнее располагаясь на сидении. Комфорта в «Запорожце» все-таки маловато. — Посмотришь по телевизору на этого заморыша — нынешнего министра обороны — и тоска берет. Суслик в очках.

— Придет время испытаний, появятся и маршалы, и солдаты, — не оборачиваясь, сказал Гена.

— Ну вот. Стоит встретиться двум русским и весь треп только о политике, — вмешался в разговор Валера.

Мы замолчали. По обеим сторонам шоссе еще мелькали многоэтажные здания, но это уже была окраина Москвы. Вскоре Валера свернул на проселочную дорогу, мы выехали в поле, за которым виднелся лес. Поле было засеяно пшеницей. Ее сизоватые со светлым отливом стебли уже выбросили колос, в котором, притаившись, наливалось зерно. Мы пересекли поле и оказались в роскошном смешанном лесу. Кряжистые дубы с глянцеватой резной листвой росли здесь вперемешку с липами и рельефно выделявшимися темными, остроконечными пирамидами елей, увешанных гирляндами светло-коричневых шишек. Вскоре по обе стороны дороги потянулись ограды, за которыми замелькали одноэтажные деревянные дома с просторными застекленными верандами, какие строили до войны так называемому комсоставу. Почти все они были обшиты рейкой и выкрашены в зеленый или светло-голубой цвет. На некоторых домах краска выцвела и потрескалась.

— Ну вот и мое бунгало, — сказал Гена, показывая на домик, расположенный в глубине.

Валера остановил машину. Мы выбрались из «Запорожца», забрали сумки с провиантом и, открыв жалобно скрипнувшую калитку, направились к дому. Усадьба перед ним была запущенной. Трава поднялась почти по пояс, вдоль дорожки росли яблони, на которых торчали похожие на протезы старые высохшие ветки.

— Специально оставляю все в нетронутом виде, — сказал Гена, незаметно пнув в траву валявшийся на дороге сучок. — Пусть все растет, как в дикой природе.

Валера сморщился, глядя на неприбранную территорию, и заметил:

— Дикая природа — великолепно. Но стриженный газончик перед дачным домом все-таки лучше.

Гена не ответил. Мы уже подходили к углу дома, когда дверь его распахнулась и на пороге показалась босая взлохмаченная девчонка с прелестными голыми ногами, одетая в мужскую рубашку. Став в дверном проеме, она сцепила над головой руки и потянулась, приподнимаясь на цыпочках. Рубашка задралась, обнажая крохотные белые трусики, которые больше подчеркивали, чем скрывали женскую тайну. Издав легкий стон, девчонка увидела нас, испуганно вскрикнув, присела, натягивая на колени рубашку, потом вскочила и скрылась в доме.

— Вот это да, — сказал Валера и посмотрел на Гену.

Тот, изогнув брови, нахмурился и спросил:

— А ты в эти годы был другим?

— Почему в эти? — пожал плечами Валера. — Я и сейчас еще не постарел.

Дверь снова открылась и теперь на пороге появился парень. Высокий, стройный, в заношенных джинсах и чистенькой, аккуратно сидящей на нем темно-синей футболке. Кивнув всем сразу, он напустился на Гену:

— Ты чего не предупредил, что приедешь? Да еще с гостями. Человека чуть заикой не сделали.

Это был сын Гены Андрей, студент второго курса МГУ.

— Так вот почему ты не ночевал дома? — спросил Гена, изображая из себя сурового родителя.

— А что? — Андрей напрягся и настороженно посмотрел на отца.

— Закурить дай, — сказал Гена, стараясь изобразить на лице суровость.

Андрей вытащил из заднего кармана джинсов пачку сигарет, протянул отцу. Гена достал сигарету, долго разминал ее толстыми, неуклюжими пальцами, исподлобья глядя на сына, положил пачку к себе в карман и сказал:

— Молодой еще разговаривать таким тоном со старшими.

Его взгляд сразу смягчился и я понял, что на этом воспитание сына закончилось. Гена затянулся сигаретой, выпустил дым сразу из обеих ноздрей, обвел взглядом поляну перед домом и, не глядя на Андрея, заметил:

— Поляну бы хоть выкосил. Заросла вся, смотреть срамота.

— Да я собирался, но времени не было. — Андрей облегченно вздохнул и оперся плечом о дверной косяк. Он понял, что гроза окончательно миновала.

— Естественно, у тебя со временем напряженка, — вкладывая в интонацию как можно больше сарказма, сказал Гена. — Когда такими делами займешься, ничто другое на ум не идет.

— Ладно уж, — Андрей опустил голову, ковырнул носком кроссовки порог.

— Чего ладно?.. Доставай дрова и разжигай мангал. Жрать, поди, хочешь?