Берды Кербабаев: Айсолтан из страны белого золота

— Никак в толк не возьму: для чего на такой торжественный праздник старух пускают? Почему бы тебе, почтенная Нязикджемал-эдже, не посидеть дома, восхваляя бога и перебирая четки?

Нязикджемал, вся обвешанная платками, из-под которых торчит только ее седая голова, величественно выпрямляется:

— Да кто ж больше нас, старух, в таком деле, как свадебный той, толк понимает? У тебя, Потды, еще молоко на губах не обсохло, что ты смыслишь? Нет уж, довольно вы нас в яшмаки укутывали. Теперь и мы на свадьбах погуляем!

— Что это ты так пировать разохотилась? Или молодость вспомнила, подарков захотелось?

— Я в твоих подарках не нуждаюсь. Меня мои руки и мой колхоз кормят. Вот как буду женить своего Сазака, так вместо коня тебя разукрашу. — И, совсем разойдясь, Нязикджемал набрасывает Потды на голову один платок за другим.

Под общий смех Потды, путаясь в легких шелковых тканях, старается высвободиться из-под платков, а Нязикджемал говорит невозмутимо:

— Пошел бы ты лучше, Потды, проведал, как там графинчики-бутылочки на столах поживают, — они, небось, соскучились по тебе.

И Потды видит, что, пожалуй, и вправду лучше последовать ее совету.

Стол во дворе, уставленный фруктами и винами, накрыт на сто пятьдесят человек. Остальные гости разместились на кошмах и коврах на веранде и в тени тутовника. В больших котлах варится мясо, и дым ог очагов смешивается с густыми клубами пара, поднимающегося над котлами. В углу веранды бахши уже настраивают свои гиджаки и дутары. Пожилые женщины, встречая гостей, осыпают их, по обычаю, мелким печеньем — пишме — и леденцами.

Гости садятся за стол. Внимание Аннака привлекает несколько необычный предмет: на веранде прибит ковер, а на ковре — увядший куст хлопчатника с пожелтевшими листьями и высохшими коробочками. Наклонясь к сидящему рядом Чары, Аннак спрашивает его громким шопотом:

— Друг, как ты полагаешь, что это означает?

Но Чары недоуменно пожимает плечами. Он и сам уже заметил этот хлопчатник, но может только строить различные догадки. Выждав, пока рассядутся гости и утихнет шум, Аннак встает. Указывая на хлопчатник, он говорит:

— Товарищи! Здесь кроется какая-то тайна. Я прошу хозяев разъяснить гостям: почему они повесили у себя на веранде эти высохшие ветки?

Маленькая Майса радостно хлопает в ладоши. Айсолтан и Бегенч, которые сидят рядом во главе стола, улыбаются, переглядываются, но молчат.

— Похоже, что хозяева сами не раскрыли еще этой тайны, — решает Аннак. — Ну что ж, тогда спросим Потды, уж он-то не может не знать.

Но на этот раз и Потды приходится признать свое поражение: тайна этого хлопчатника неведома даже ему. Потды говорит:

— Известно, что даже у Кемине раз в жизни был такой случай, когда он не сумел ответить одной женщине на вопрос. Я думал, что от меня в колхозе не может быть тайн. Такой уж у нас заведен порядок, что ни одна курица не прокудахчет без моего ведома. А тут — чего не знаю, того не знаю. Но думается мне, что это какая-нибудь древняя стариковская примета, — верно, это дело рук Нурсолтан-эдже и Джерен-эдже.

Но и Нурсолтан-эдже и Джерен-эдже только покачали головой.

— А я знаю, я знаю! — неожиданно кричит маленькая Майса, вскакивая с места. — Этот куст принес Бегенч, когда… — но тут Майса видит, что Бегенч грозит ей пальцем, и умолкает.

— Говори, Майса, говори! — кричат гости. — Ребятишки всегда все знают! Говори, Майса!

Но маленькая Майса только передергивает тоненькими плечиками:

— Да я сказала — Бегенч принес… А больше ничего не знаю.

Вся эта таинственность совсем не по нутру Аниаку. Он говорит, обращаясь к одному из колхозников:

— Да сними ты этот хлопчатник, ну его… От дела отвлекает.

Но тут поднимается Айсолтан.

— Нет! Не трогайте! — восклицает она. — Я сейчас открою вам эту тайну, друзья. Как вы сами не понимаете? Ведь это же хлопок! Хлопок — драгоценное сокровище нашей республики! Хлопок — залог нашей счастливой жизни. Хлопок сделал наши имена известными всему Советскому Союзу. Хлопок… — Айсолтан на секунду умолкает, опускает глаза, говорит тихо, так что эти слова слышат только те, кто близко сидят от нее за столом. — Хлопок соединил Бегенча и Айсолтан. Вот почему, — снова звонко говорит она, — мы с Бегенчем повесили его здесь, как залог нашего счастья, как лучшее, самое дорогое украшение нашего тоя!

Под одобрительные возгласы и дружные рукоплескания гостей Айсолтан с пылающими щеками садится на место. Приносят блюда с горячим, окутанным облаками пара пловом, большие миски с жирным мясным соусом, ставят их на стол, на ковры и на кошмы. Теперь пора избрать тамаду, и этот вопрос не вызывает разногласий. Тамадой единодушно избирают Потды.