Берды Кербабаев - Айсолтан из страны белого золота

— Ладно, съезжу. Я сам думал, что проведать не мешает.

— А насчет хлопка ты хорошо объяснил. Это я сейчас всем колхозникам растолкую.

Чары кричит вслед Аннаку:

— Только постарайся голосом-то не брать.

— Ладно, друг! Если сумею — шептать буду.

Чары вместе с Айсолтан углубляются в хлопчатник. Здесь кусты чуть не в рост человека и воздух так влажен и тяжел от испарений, что трудно дышать. Ноги вязнут в сырой земле, оставляя четкие следы. Лишь кое-где нижние коробочки, треснув, выпустили хлопья мягкого, как пух, волокна, другие по-называют только узкие белые полоски. Верхние коробочки, плотно сжав створки, висят, как большие пятигранные орехи. И еще выше, на самых верхушках кустов покачиваются желтоватые цветы.

Айсолтан срывает цветок, по одному выдергивает лепестки. Кладет на ладонь зеленое продолговатое семя.

— Чары, зачем это нужны четыре времени года?

Чары улыбается.

— Таков закон природы. Будто ты не знаешь!

— Его надо изменить.

— Кое в чем, может быть, и изменим в свое время.

— Мы уже почти месяц собираем хлопок. А вот смотри, — Айсолтан показывает Чары лежащую на ее ладони зеленую бусинку. — Наверху кустов все еще появляются новые завязи. Если бы не морозы, хлопок круглый год давал бы урожай. А как это облегчит труд! Хотела бы я знать, что думают об этом ученые.

— Ученые все время стремятся подчинить людям природу. И это им удается. Еще как! Ты же знаешь о мичуринцах, они следуют завету своего учителя — не просить природу, а приказывать ей.

— Вот и приказали бы ей не губить наш хлопок!

— Да, еще не научились как следует охранять урожай от заморозков… А вот делать один посев на несколько лет — такие опыты уже проводятся. Это сбережет много труда. Ты на Иолотанской опытной станции была? Цветной хлопок видела?

— Видела, Чары, видела! Я и материю из этого хлопка в Москве видела. Вот уж эта никогда не выцветет. Хотелось бы мне такое платье, Чары, сказать по совести.

— Да ты и в этом хороша. Вот только характер у тебя скверный: выдержки нет. И не понимаешь еще кое-чего. Что ж, как говорится, нет красавицы без изъяна.

— Ну вот, теперь ты на меня напал!

— А то как же? Ты думала, я молчать стану? Если ты в Москве побывала, так тебя и тронуть не смей? Да ты понимаешь, кто такой Аннак, что это за человек? Ведь он для колхоза жизни не пожалеет. Ты погляди на него — он извелся совсем. Человека понимать надо. Ну, погорячился, покричал — подумаешь, велика беда! А ты туда же! Ты еще молода на него кричать! Он председатель. Ты за свое звено болеешь, а он — за весь колхоз. Если ты будешь кричать, я буду кричать, всем колхозом на него навалимся — что ж это получится? Ты не имеешь права подрывать его авторитет. Обидно — стерпи. Потом, на досуге, поговоришь. И на меня не обижайся.

— Нет, Чары, нет, я ведь понимаю. Только когда он на меня налетел, я тоже сама не в себе была… Стою, чуть на плачу, а он…

— С чего это ты?

— Да все из-за хлопка!

— Слезами коробочки не раскроешь, даже если всем колхозом плакать начнем.

— Да ведь сердце болит…

— А ты песню пой.

— Песни на радостях поют.

— Песня разгоняет тоску… А хлопок должен раскрыться. Не сегодня-завтра раскроется.

— Да, все завтра, послезавтра. Жди… А если мороз?

— Я же сказал — помогай ему раскрываться, как можешь. А в панику впадать нельзя. Ты слышала, что вчера Нури-ага говорил? Старику без малого девяносто лет. Есть у него опыт, как ты полагаешь? Он говорил: лето было жаркое, холода не скоро придут. Так что не вешай нос, Айсолтан. Ну, прощай пока.

— Будь здоров, Чары.

Сделав несколько шагов, Чары вспоминает что-то и возвращается:

— Айсолтан, ты слышала, куда я завтра поеду?

— Слышала.

— Что ж никакого поручения не дала?

— Какое поручение?..

— Я не знаю, какое, — тебе виднее. Думал, накажешь передать что-нибудь Бегенчу.

— Что это тебе вздумалось?

— Айсолтан, знаешь, я тоже не затылком хлеб ем.

Айсолтан улыбается, говорит насмешливо:

— А вы с Потды случайно… не родственники?

— Нет, куда мне… Это вот у Бегенча хорошие родственники, — золотые часы ему из Москвы привозят.

— Если б заказал, я бы и тебе привезла.

— Значит, с глаз долой — из сердца вон?.. Так сказать придется?

— Это твое дело.

— Хорошо, прощай.

— Постой, Чары!

— Нет уж, мне теперь стоять некогда.

— Да постой, постой! Ты скажи Бегенчу…

— Нет, ты ему сама теперь говори.

— Ну, хватит, Чары…

— Знаешь, что? Попроси-ка ты Потды…