Берды Кербабаев - Айсолтан из страны белого золота

А он стоит на дороге, у края хлопкового поля. Мирно колышется зеленый хлопчатник, и при виде его становится легче на душе у Бегенча.

"Да что тут думать! — решает вдруг он. — Надо спросить ее напрямик: "Айсолтан, скажи, что у тебя с Сазаном?" Лучше уж узнать все сразу, чем так мучиться!"

— Беге-е-енч! — слышит вдруг он у себя за спиной.

Бегенч оборачивается. К нему приближается Айсолтан, дружески протягивает руку. Бегенч смотрит на ее нежное открытое лицо, на высокий чистый лоб, сжимает ее тонкие пальцы в своей широкой ладони и молчит. Нет, он не будет ничего спрашивать у Айсолтан. Если ей нужно что-нибудь ему сказать, так она сама скажет. А она улыбается, ямочки у нее на щеках смеются, солнце золотыми искорками пляшет в глубине зрачков, и все черные мысли Бегенча разлетаются, словно развеянные ветром.

Если вы спросите у Бегенча, о чем говорили они по дороге, он едва ли сумеет вам ответить. Сказать по правде, Бегенч даже не заметил, как очутился перед домом Айсолтан.

Девушка поднимается на ступеньки веранды, с улыбкой смотрит на Бегенча:

— Ну, Бегенч, что же ты словно к месту прирос?

— Подожди, не уходи, Айсолтан!

— Я и не ухожу, мы вместе идем. Или ты не хочешь зайти ко мне в гости?

Бегенч стоит в нерешительности.

— Может быть, мне не стоит заходить к тебе, Айсолтан? — неуверенно спрашивает он.

— Почему не стоит?

— А что скажет Нурсолтан-эдже?

— А что сказала Джерен-эдже, когда я приходила к вам?

— Ты пришла с матерью — это другое дело.

— Кто же, как не мы с тобой, Бегенч, будем разрушать старые традиции? Я думала, что ты лучше других сможешь мне помочь в этом.

— Кто? — спрашивает Бегенч и чувствует, как что-то опять ужалило его в сердце, и ему хочется попытать Айсолтан. — Ну, мало ли кто! Мало ли передовых парней у нас на селе. Чары, Мурад, Дурды. Или вот хотя бы… Сазак… парень тоже такой… напористый…

Айсолтан смотрит на него во все глаза. Что эта с ним такое? Опять он стал какой-то чудной.

— Я тебя не понимаю, Бегенч, — с упреком говорит она. — Сазак, конечно, хороший парень, но почему ты ждешь, чтобы кто-то другой перестраивал за тебя жизнь по-новому? Или ты хочешь чужими руками жар загребать?

— Нет, Айсолтан, нет, — поспешно отвечает Бегенч. Под прямым, строгим взглядом Айсолтан ему становится совестно своих сомнений. — Не смотри на меня так сурово, Айсолтан!

— А нет, так почему же мы не можем сделать шаг вперед? Почему мы должны ждать, когда это сделают за нас другие парни и девушки?

Вместо ответа Бегенч поднимается на ступеньку и слегка касается локтя Айсолтан, как бы приглашая ее вместе войти в дом.

Нурсолтан встречает Бегенча приветливо, усаживает его пить чай, но нельзя не заметить, что ее при этом раздирают самые противоречивые чувства. Она рада, конечно, очень рада. Разве она не нахваливала Бегенча дочери, не толковала с Джерен о том, какая бы это была славная пара? Нурсолтан и сейчас считает, что лучшего жениха для Айсолтан не подберешь. Но все-таки, все-таки… Когда Нурсолтан увидела, что дочь поднимается на веранду вместе с Бегенчем, она почувствовала, что ей как-то не по нутру. Нурсолтан даже сердится на себя за эти мысли, гонит их прочь, но никак не может от них отвязаться. Она и хлопочет, и угощает гостя, и старается занять его беседой, но все получается у нее как-то невпопад, и она теряется все больше и больше. Заметив это, приходит в замешательство и Бегенч, и тот и другая в конце концов растерянно умолкают.

Айсолтан приходит им на выручку. Она принимается рассказывать о Москве, и хотя Нурсолтан уже дважды слышала этот рассказ из уст дочери, но он и сейчас так потрясает ее, что она сидит, подперев подбородок кулаком, слушает и совсем забывает о своих тревогах. Забывает даже подбросить углей в самовар. Нурсолтан не однажды приходилось путешествовать на спине верблюда, и все-таки, когда верблюд поднимался с земли или опускался на колени, Нурсолтан всякий раз с испугом хваталась за седло и давала обещание пожертвовать чурек во имя божие, если все обойдется благополучно. И ей, конечно, нелегко привыкнуть к мысли о том, что дочь ее летает по воздуху. И тому, что под землей ходят поезда, тоже ведь не сразу поверишь. Но когда Айсолтан упоминает о том, что в Москве на улицах повсюду продают с лотков виноград, яблоки, груши и что, верно, там есть фрукты и колхоза "Гёрельде", Нурсолтан облегченно вздыхает:

— Вот это ладно, доченька. Из Москвы к нам большая помощь идет, хорошо, что и мы не остаемся в долгу. Надо будет сказать башлыку: пусть пошлет еще и дынь, и арбузов, и арбузной патоки. А как ты думаешь, дочка, наши фрукты доходят до товарища Сталина?