Омар Суфи - Власть и страсть

Аршамбо неторопливо отпил воду:

— Над небом Франции пролетел немецкий летательный аппарат… У нас много вопросов… Ваша мать была немкой…

— Я вырос во Франции и, как видите, в моей биографии есть все, что полагается иметь образованному французу. Сорбонна, работа, бизнес, связи… Зачем мне все это разрушать?

— Шпионы так и работают… Они обычно приличные люди на вид.

— Вам надо это доказать, а не разбрасываться обвинениями.

— Я хотел бы задать вопрос насчет проекта по продажи Эйфелевой башни. Вы представляли компаньонов из фирмы «Башня», которые оказались аферистами.

— Мое дело было организовать встречу с потенциальными инвесторами. Я сам не являюсь непосредственным участником этого дела, никаких документов не подписывал…

— Но вы, так сказать, лоббировали это дело перед некоторыми государственными чиновниками…

— …и депутатами парламента…

— Даже так?

— Я знаю многих людей. Например, мсье Дешампа…

Аршамбо внимательно посмотрел на Эмиля Рума и продолжил:

— И люди исчезли с деньгами, а все эта история оказалась обманом…

— Не с меня надо спрашивать, а с государственных чиновников и… депутатов.

— Должен вас огорчить, что, как лицу, которое может быть потенциально вовлечено в аферу, я имею право задавать вопросы сколько угодно, и даже, может, арестовать…

— Этим уже займется мой адвокат… Я не отвечаю за человеческую глупость и хитрость. Кто-то поверил в возможность обходным путем, через взятки, приобрести права на Эйфелеву башню. Не меня надо об этом спрашивать, тем более, я и сам являюсь жертвой обмана.

— То есть, вы опять ничего не знаете?

— Да.

— Мне придется вас еще несколько раз потревожить. Откровенно говоря, меня ваши ответы не удовлетворяют.

Когда в очередной раз Аршамбо и Роджер Кларк встретились, первый сообщил:

— Есть много чего темного вокруг Эмиля Рума. Но после дела Дрейфуса нам не нужна еще одна истерия вокруг немцев, не подкрепленная доказательствами. Я допрошу Эмиля Рума еще несколько раз. Нам нужны твердые доказательства перед тем, как начать дело против него, если все же он в чем-то замешан.

— Он выходец с Кавказа. Мать — немка, но отец из местных. Вряд ли в этом деле замешаны русские, — рассуждал далее Аршамбо. — Они без пяти минут наши союзники… Так, верно?

— Да, вряд ли. А может, это турки? Там на Кавказе живут тюркские народы.

— Не исключаю. Мать прибыла из России одна. Она была немкой, которая вышла замуж за местного, и ее изгнали из немецкой общины. Так, по крайней мере, говорит Эмиль Рум. Потом мужа, то есть отца Эмиля Рума, убили. Вообще, у него темное прошлое, и он сам мало что говорит. Мать привезла его маленьким, и поэтому он утверждает, что ничего не помнит. Странный выбор, конечно, для немки, приехать во Францию. Кто-то им помог…

— А что мать? Допросить нельзя?

— Мать умерла несколько лет назад. Документы вроде в порядке. Но я поручил покопать хорошенько. Мы будем пристально следить за ним.

— Это необходимо, — заявил Роджер. — Связи между Германией и Оттоманской империей растут. Турецкий султан дал немцам концессию на строительство железной дороги до Багдада. Они сотрудничают по другим направлениям тоже. Порта хочет догнать Европу в плане индустриального развития.

— Дирижабль, скорее всего, принадлежит немцам, — предположил Аршамбо. — Сомневаюсь, что турки могли подобное построить.

— С другой стороны, если рассуждать рационально, я не вижу никакого смысла в этой демонстрации силы. Зачем немцам нужно было раскрывать секрет такого превосходства? — сказал Роджер.

— С рациональной точки зрения, вы, конечно, правы, но мы все знаем, что кайзер Вильгельм далеко не рационально мыслящий человек, а подвержен сиюминутным эмоциям. Что касается Эмиля Рума, то пока я ему дам действовать свободно. Это выявит его другие связи, — ответил Аршамбо.

— Извините, но как бы не получилась такая же промашка, какая вышла с Лемером.

— Мне надо выяснить, кто в жандармерии у Лемера сообщник, — сказал сухо Аршамбо.

На этом их беседа завершилась.

Лондон

Реймонд сидел и перелистывал материал, присланный ему из Королевского Общества Естественных Наук о развитии парового двигателя и воздухоплавательных судов.

Первое воздушное средство передвижения на пару сконструировал английский инженер Уильям Сэмюэл Хенсон со своим другом Джоном Стрингфеллоу еще в середине девятнадцатого века. Средство было запатентовано как «Воздушный паровой экипаж», или сокращенно «Ариэль». Однако громоздкая модель весом полторы тонны и размахом крыльев в 48 метров пролетела всего двадцать метров.