Омар Суфи - Власть и страсть

Для приобретения картин Али стал крутиться в богемной среде, и тут к нему на подмогу пришли знакомые отца. Последний в Баку был в приятельских отношениях с другим нефтепромышленником, евреем Абрамом Нуссимбаумом, через которого Эмиль вышел на известного венского банкира Фердинанда Блох-Бауэра. В доме этого еврейского финансиста и производителя сахара Али познакомился с известным художником Густавом Климтом, а тот ввел его в общество венских сецессионистов — представителей нового искусства, порвавших с традициями классики и консерватизма, которые господствовали в имперском Доме художников Вены. Так, по этой цепочке, Али был в нужном кругу и готов был щедро финансировать художников, которые имели проблемы со сбытом своих творений. К Густаву Климту, к тому времени обретшему славу, как представителю и лидеру сецессионистов, это не относилось, но были многие другие молодые художники, нуждавшиеся в деньгах.

— Изобразительное искусство должно изображать идею или настроение, — говорил Климт Али в доме у Фердинанда Блоха-Бауэра, куда он стал часто наведываться. Они сидели в большой гостиной в присутствии дочери венского магната Адель и еще нескольких гостей. — Весь девятнадцатый век импрессионисты боролись в Париже с консерватизмом Академии изящных искусств. Они выиграли и открыли дорогу новому искусству. У нас в Вене мы проходим схожий путь, преодолевая все тот же тупой консерватизм Дома художников.

— Вас обвиняют в чрезмерности… ваше изображение женского тела полно…, — отметил один из гостей.

— Эротики… надо называть вещи своими именами, — Климт в этот момент поглядел нежно на Адель, и та ответила таким же взглядом. — Женское тело — прекрасно и достойно откровенного и чувственного изображения. Посмотрите на античное искусство. Оно изображала богинь голыми, пока не пришло христианство и не наступил век мракобесия. Мы живем в переломное время и надо ломать…

Али особого участия в дискуссиях не принимал, хотя неплохо разбирался в изобразительном искусстве. Влюбленный в европейскую культуру, он провел немало времени в галереях Парижа, и по этой причине Эмиль поручил ему заняться скупкой предметов искусства. Его молчание диктовалось необходимостью избегать столкновения с художниками — Али нужна была дружба с ними, а не творческий диспут.

Одна из гостей, молодая девушка, представившаяся Фрейдой Херцбергом, обратила внимание на Али и прямо спросила:

— Чем вас привлекает изобразительное искусство?

— Я — врач… Изучаю нутро человека… А искусство… — Али лихорадочно думал, как бы соригинальничать, — а искусство его изображает… внешне…

— Вы — врач, говорите про нутро… Уж не психоаналитик ли вы?

Али чуть не подпрыгнул на месте: — Совершенно верно! Я как раз-таки приехал в Вену попрактиковаться у Фрейда.

— Вы — еврей?

— Нет, — несколько изумленно ответил Али. — Почему я должен быть евреем? Насколько я знаю, здесь, в этом кругу, сидят не только евреи…

— Все психоаналитики — евреи…

Один из гостей подхватил эту тему:

— Теперь все сплелось — эротика, сексуальность, психоанализ, Фрейд и евреи… и антисемитизм.

— Кстати, Фрейд ищет последователей среди не евреев, и вы, наверно, как раз подошли бы ему…

— У меня есть письмо от своего научного руководителя из Парижа. Он знавал Фрейда, когда тот сам там практиковался у Шарко…

— Я могу вам помочь, — улыбнулась Фрейда. — У меня даже имя похожее на Зигмунда Фрейда…

— Вы его знаете?

— Да, здесь, как видите, еврейская ячейка… Мы все тут знаем друг друга…

Через несколько дней Фрейда пригласила Али на чашечку кофе в кафе «Ландтманн» — в Вене многое обсуждалось и решалось в знаменитых кофейнях. Войдя в кафе, Али оторопел — рядом с Фрейдой сидел сам Зигмунд Фрейд и курил сигару.

— Али Гасымбек из России, — представила его Фрейда. — Очень амбициозный молодой человек, ваш страстный поклонник. Также большой любитель и коллекционер изобразительного искусства.

— Интересно, — отметил Фрейд. — В свое время именно хорошая картина помогла мне получить должность профессора в университете. Моя хорошая знакомая баронесса Мари Ферстель подарила министру образования дорогую картину… и… voila[5]… он перестал блокировать мое назначение.

— Значит, я на правильном пути, — улыбнулся с облегчением Али. Шутка помогла ему расслабиться.

— Мне будет необходимо более тесно пообщаться с вами на предмет ваших знаний в психологии.