Василий Коростелев - Ловец

«Утро туманное, утро седое…» – слова романса очень подходили к сегодняшней обстановке. Мы стоим на номерах в ожидании зверя. Вернее, на номерах стоят начальники, мы с егерями расположились рядом, для подстраховки. Мои подопечные – Юзеф и Михаил Александрович Трилиссер, заместитель самого товарища Менжинского. Маленький человечек, в руках которого обычная «тулка» выглядит гаубицей. Сам я вооружен обыкновенной мосинской трехлинейкой, заряженной обоймой с разрывными пулями. Хотя я одет в теплый бушлат, утренняя сырость пробирает до костей. Под ухом надоедливым комаром негромко жужжит голос егеря:

– И чего по весне приперлись? Кабан сейчас тощий…

– Не твое дело! – грубо обрываю я, и егерь, привыкший к более деликатному обращению, обиженно замолкает. Вдали слышатся крики загонщиков. Две роты бойцов из дивизии ОГПУ имени Дзержинского сегодня на учениях. Учатся действиям в густом лесном массиве, заодно загоняя для нас дичь.

Неясными тенями стайка кабанов внезапно вынырнула из тумана на поляну перед засадой. Громадный секач, самка, два подсвинка и шесть еще совсем маленьких сеголеток, негромко похрюкивая, на секунду приостановились, втягивая воздух, и понеслись прямо на номера наших подопечных.

Близкие выстрелы бичом разорвали воздух. Визг умирающих животных, грохот повторных выстрелов… Секач крутанулся на месте и, определив, откуда исходит опасность, резко кинулся вперед, набирая скорость. Летящий с фронта кабан – цель неважная. Две пули, попавшие, очевидно, в голову, не остановили секача, однако ко мне и егерю кабан повернулся боком, чем мы, не сговариваясь, воспользовались. Выцеливать было некогда, и я навскидку дважды выстрелил в мчавшееся животное. Егерь врезал жаканами с двух стволов в уже падающего секача. Кабан, пропахав рылом палую листву, замер в двух шагах от позиции охотников. Я огляделся. На поляне остались два сеголетка и оба подсвинка, один из которых еще бился в агонии. Свинья увела оставшихся детенышей…

Ветер разогнал остатки утреннего тумана и загулял в голых ветвях лиственного леса. Я слышал хлопки дальних выстрелов и все приближающиеся крики загонщиков. Почуяв, что кто-то находится сзади, я резко обернулся. Юзеф, подойдя ко мне, одобрительно похлопал по плечу и, ничего так и не сказав, развернулся и побежал вслед уходившему к опушке леса Трилиссеру.

– Однако, парень, это ты секача уделал! – с уважением в голосе вывел егерь, ковыряясь в ранах старого самца. – Видишь, одна пуля прошла под лопатку? Прямо в сердце.

– А ты куда попал? – полюбопытствовал я.

Егерь огорченно отмахнулся:

– В жопу захреначил! Такое ранение для него – чепуха…

В охотничьем хозяйстве задерживаться более не стали, неделя впереди предстояла хлопотная – перед первомайскими праздниками наша контора традиционно находится в повышенной боевой готовности, поэтому сразу после завтрака, погрузив трофеи в прибывший грузовик, мы выехали в столицу.

Через неделю после праздников я был вызван в Главное управление ОГПУ. К самому товарищу Трилиссеру. Центральная «контора» обосновалась в здании, где до революции располагалось страховое общество. Главный вход пятиэтажного дома желтого кирпича находился на Лубянской площади, но мне светиться перед возможными «клиентами» нашей конторы, которых запускали в общественную приемную через центральный вход, не пристало, и я нырнул в подъезд со стороны Фуркасовского переулка. Поднявшись на третий этаж, робко приоткрыл дверь приемной.

– Разрешите? – спросил я субтильного чернявого секретаря, который с важным видом примерного ученика чинно держал локотки на широком поле зеленой столешницы.

– А, товарищ Рукавишников, охрана меня предупредила. Подождите, идет совещание, – вымолвил он, показывая на стулья, выстроившиеся в ряд вдоль левой от меня стены.

Ждать пришлось около часа, затем толпа высоких чинов высыпала из кабинета, и через пару минут меня пригласили.

Несерьезная фигурка хозяина просто терялась на фоне объемного помещения. Трилиссер восседал во главе огромного стола. Маленькое лицо, круглые очки, простая габардиновая гимнастерка и щеточка усов под носом.

И этот человечек – начальник внешней разведки, от которого, как я понимал, теперь зависела моя дальнейшая судьба?!

– Проходите, садитесь, – негромко предложил он, и я, приблизившись, осторожно опустился на краешек стула не на самом краю стола, но и не под самым носом начальства.