Святослав Воеводин - Искушение Ярославны

– Батюшка даже не обнял меня на прощание. Я нарочно во двор вышел, а он кивнул только, как чужому.

Было ясно, что все его мысли о разладе, который он тяжело переживает. А еще Анне было ясно, что прости отец Вячеслава, погладь его по голове поощрительно, и тот мог бы не явиться сегодня. Он ведь сошелся с Анной не из любви, и даже не от скуки. Она была нужна ему для маленькой мести. Он знал, как пренебрежительно относится отец к младшей дочери, и хотел насолить ему. Мол, ты меня к себе не подпускаешь, тогда буду с сестрой водиться.

Было немного досадно, но настоящей обиды на Вячеслава она не держала. При всех своих недостатках он был ее братом. Как можно не любить его?

– Довольна обновами? – подмигнув, спросил он. – Тогда пойдем. И так времени много потеряли.

Анна уже сделала шаг к двери, когда схватилась за голову. Ей, как незамужней девице, позволялось ходить на людях простоволосой, но, выдавая себя за отрока, она не могла отправиться в путь с заплетенной до пояса косой.

– Шапка нужна, – сказала она, поспешно сооружая на макушке замысловатый венец. – Неси шапку, Слава.

Брат ненадолго исчез и вернулся с плетеным колпаком, позаимствованным у кого-то из слуг. Сам он нахлобучил на голову мурмолку, напоминающую формой горшок.

– Айда! – нетерпеливо позвал он. – Я наказал, чтобы коней оседлали. На Ласточке поедешь.

– Я хочу на Снежке, – закапризничала Анна.

– В другой раз, – отрезал Вячеслав. – Сегодня по-моему будет.

– Почему по-твоему?

– Потому что я главный.

Анна хотела было поспорить, да не стала. Ей уже не терпелось очутиться на свободе, где так много простора вокруг и всего неизведанного. Проснувшаяся после зимней спячки природа ожила и занялась пышным цветом, но жара еще не началась, зелень была сочная, свежая, душистая, а чистый, как родниковая вода, воздух пьянил и кружил голову.

Вячеслав ехал на горячем отцовском жеребце, прозванном Огоньком. Под Анной шла мерной рысью белолобая Ласточка, резвая, но послушная. Сидеть приходилось боком, поэтому при виде первого же яра за воротами Анна направила кобылицу туда.

– Подержи, – попросила она, передавая брату поводья. – И отвернись.

Вячеслав подчинился. Убедившись, что наверху никого нет, Анна решительно сбросила красный сарафан и стала стаскивать с себя белую рубашку. Высвободив голову, она увидела, что Вячеслав с ухмылкой смотрит на нее. Недолго думая, Анна стегнула его холстиной. Охнув, он схватился за лицо, видимо получив по глазу серебряной пуговицей. Жалости к нему Анна не почувствовала.

– Не охальничай! – предупредила она.

Вместо того чтобы дать сдачи или начать ругаться, Вячеслав хихикнул:

– Вона! У тебя уже и сиськи выросли! Хе-хе-хе!

Никогда еще Анна не слышала такого гадкого, такого глупого смеха. Она вдруг поняла, что почти каждый мужчина, оказавшийся на месте брата, повел бы себя точно так же. А еще она поняла, что ее избранник будет другим. От этой мысли гнев ее прошел, она успокоилась.

– Стыдно тебе должно быть, Слава, – сказала она, натягивая на себя его рубаху с вышивкой на груди. – Я сестра твоя.

– От тебя не убудет, – пробурчал Вячеслав, но отвернулся.

К удовольствию Анны, его рубаха оказалась достаточно длинной, чтобы прикрыть срам. Подпоясавшись витым шнуром и сунув ноги в чоботы с высокими каблуками под стремена, она тронула брата за плечо:

– Я готова.

Взглянув на нее, он опять засмеялся, но уже обычным, мальчишеским смехом:

– А портки? Забыла? Так и поскачешь голоногая?

Смутившись, Анна исправила оплошность, завязала свою одежду в узел и ловко вскочила в седло. Теперь ехать можно было по-мужски, что она с удовольствием и сделала. Вячеслав посмотрел на нее оценивающе и непонятно усмехнулся:

– А если вскачь?

– Сейчас, только стремена подтяну, – откликнулась Анна.

– Я вообще могу без седла, – похвастался брат.

Это был вызов. Как его не принять?

– Сейчас посмотрим, кто кого! – воскликнула Анна.

Подбодрив Ласточку лихим посвистом, она покрепче обхватила ногами круглые лошадиные бока и вырвалась вперед. Приподниматься и опускаться в седле без стремян оказалось невозможно, и, проскакав пару десятков саженей, Анна отбила зад и промежность так, что была вынуждена натянуть поводья. Вячеслав с торжествующим гиканьем умчался далеко вперед, развернулся в облаке пыли и возвратился.

– Что человек может, того бабам не дано, – пренебрежительно произнес он.

Это было сказано в таком тоне, что перед мысленным взором Анны предстал отец, который усмехался точно так же, когда говорил эти слова. «Вернуться, может?» – подумала она, прекрасно зная, что поедет дальше.