Святослав Воеводин - Искушение Ярославны

Запершись в своей светелке, Анна несколько раз подносила свиток к светильнику, но так и не решилась коснуться пламени. Она по-прежнему не плакала, но глаза застилал влажный туман, сквозь который буквы проступали смутно, не желая складываться в слова. Пришлось подышать глубоко, чтобы успокоиться. Потом Анна вновь развернула свиток перед собой.

Написано было по-романски, сбивчиво и криво. В письме Ингигерда называла себя великой грешницей и просила дочь не держать на нее зла. Мол, не по собственной воле она остаток дней своих в Новгороде провела, а чья на то воля была, пусть Анна сама догадается. Было еще что-то о Христе, о православной вере и жизни вечной. Да только это было писано женщиной, упокоившейся в сырой земле. Много ей Бог помог? И с какой стати заботиться ему об осиротевшей дочери той, которая подписалась как «мать Ирина»?

Стиснув зубы, Анна сунула свиток в огонь и держала над лоханью с водой, пока черные хлопья не обожгли пальцы. А потом разревелась, как маленькая. Совсем одна она на свете осталась. Пока матушка жива была, можно было еще надеяться, что однажды они встретятся, обнимутся и все будет, как прежде. Теперь не стало обмана для утешения. Как жить дальше? Для чего? Что хорошего впереди?

Даже подруг у Анны не было, потому что все ровесницы деток вынашивали или растили, а ей, пятнадцатилетней, водиться с младшими казалось зазорным. Одно время повадилась она играть с дворовыми огольцами, однако отец строго отчитал ее и предупредил, что если такое повторится еще хотя бы раз, то Анна отправится в монастырь и проведет там столько времени, сколько понадобится для того, чтобы научиться блюсти себя должным образом.

Приходилось либо сидеть дома, листая толстые скучные книги, либо вышивать шелковые полотна, либо чинно прогуливаться вокруг терема под надзором двух вооруженных гридней. Поэтому Анна искренне обрадовалась, когда к ней стал все чаще наведываться младший братишка. Это случилось вскоре после смерти матери, когда обоим стало не хватать родственного тепла и близости.

Доверившись Анне, Вячеслав рассказал, что отец прогневался на него за то, что он якобы струсил на охоте.

– Просто рука дрогнула, – оправдывался он, шмыгая носом. – Вепрь здоровенный, как гора, а из чащи совсем неслышно выкатился. Вот я промахнулся. На моем месте любой мог бы.

– Конечно, – заверила брата Анна.

– Разве я трус?

– Нет, что ты! Ты очень смелый, Слава. И ты княжеского рода.

– Когда мы возвращались, – пробурчал Вячеслав, – отец сказал, что, мол, все сыновья как сыновья, а младший… И рукой так махнул, будто слов подходящих нет. И даже не взглянул ни разу. Только зубы сжал и бровями двигает.

– С ним бывает, – стала успокаивать брата Анна. – Если разозлится, то надолго. Но потом все равно отходит.

– Не хочу потом, хочу сейчас! Пусть знает, что я, как и он, смелый. Ничего, я ему докажу.

– Как?

– Есть у меня задумка одна, – таинственно проговорил Вячеслав. – Поедешь со мной завтра гулять?

– За стены? – догадалась Анна. – Мне нельзя.

– Со мной можно, – важно заверил ее брат. – Отец разрешение дал и назад не забрал.

– Он тебе разрешил, а не мне.

– Ничего. Оденешься в мое, никто не узнает. Будешь отроком. Товарищем моим. Согласна?

Сердце Анны забилось быстрее. Она любила риск, любила запретные плоды и приключения. Иногда княжне казалось, что ей следовало родиться не девицей, а парнем. И сейчас, вместо того чтобы ждать, когда ее выдадут замуж, она скакала бы на лихом коне во главе дружины и рубила бы мечом вражьи головы, как кочаны капусты.

– Согласна, – кивнула она. – Когда?

– Да хоть завтра, – решил Вячеслав. – Утром отец в Берестье выезжает. У него там встреча с королем Поландии назначена. Казимир опять помощи просит в войне с мазовшанами.

– И откуда ты только знаешь все? – восхитилась Анна. – Разве отец на советах тебя рядом садит?

– Нет пока, – признался брат со вздохом. – Но я и сам не лыком шит. Если поднять дубовые плитки над троном в приемной палате…

Он бросил испытующий взгляд на сестру и прикусил губу. Видя его досаду, Анна решила не придавать этим словам значения.

– Значит, завтра? – уточнила она.

– Да, – кивнул Вячеслав, незаметно переведя дух. – Я за тобой приду, жди.

Он сдержал слово. Явился к Анне злой, обиженный, бросил к ее ногам узел с одеждой и сказал:

– Из города выедешь так, а там переоденешься.

Пока Анна придирчиво разглядывала вещи и подносила к носу, проверяя, чистые ли, Вячеслав пожаловался: