Святослав Воеводин - Искушение Ярославны

– Ладно, уговорила. – Разбирая пальцами рыжие пряди волос, Елизавета протяжно зевнула и свесила ноги с кровати. – Иди Настю буди. Втроем гулять пойдем.

– Уже пробовала. – Анна насупилась. – Она на засов закрылась и охает.

– Как охает?

– А вот так. Ой!.. Ай!.. Ох, мамочки! – Передразнив Анастасию, Анна подозрительно уставилась на сестру. – Ты чего улыбаешься? Настя захворала или кручинится, а тебе смешно!

Елизавета прогнала улыбку с лица. Не объяснять же младшей сестренке, отчего взрослые девушки томятся и стонут в опочивальнях. Намедни из Угорщины приехал жених Анастасии, опальный герцог Андрош. Спать его, конечно, отдельно положили, однако же, пользуясь отсутствием князя, он мог запросто к Насте в покои пробраться. Если только охота не была затеяна нарочно, дабы подзадорить молодых. Ярослав на запад стремился, в тамошних властителях союзников искал, для них трех дочерей своих и растил. Одна только Анна пока жила как хотела, свободная и делами не обремененная. Елизавете даже завидно стало.

– Ступай во двор, – распорядилась она, выдвигая ногой горшок из-под кровати. – Я скоро.

– Попроще оденься, – наказала Анна, перед тем как покинуть почивальню. – Чтобы не выделяться.

Вместо ответа Елизавета бесцеремонно выставила ее за порог и захлопнула дверь.

Сборы заняли немало времени, потому что и причесаться нужно было, и слегка нарумяниться, и брови подвести. Зато когда Елизавета во двор спустилась, солнце уже светило вовсю, словно торопясь наверстать упущенное. Анна болтала с дворовыми девками, учившими ее разгадывать сны. Увидев сестру, она схватила ее за руку и потащила прочь от терема.

– Погоди, стрекоза! – упиралась та. – Разве никого с собой не возьмем? Самим боязно.

– Кого нам в Киеве страшиться? – отмахнулась Анна.

– Увидят, – бормотала Елизавета, не позволяя подвести себя к воротам. – Батюшка вернется, скажут ему, что мы без дядек по городу ходили.

– А мы вот так.

Подавая пример, Анна накинула на голову синий плат и поправила его, прикрывая лицо.

– Ох, не нравится мне это, – вздохнула Елизавета, но сделала то же самое и засеменила за младшей сестрой за ворота.

Земля была сырая, но щедро пересыпанная речным песком и опилками и на подошвы не липла. Домá близ терема стояли богатые, нарядные, из дуба рубленные, крашеным тесом крытые, с петухами да цветами на наличниках. Встречный народ был одет и обут как на праздник: голытьбу и рвань на гору не пускали, заворачивали на нижних улицах, чтобы заразу какую не принесли и не смущали видом своим киевскую знать. Ежели хотел, скажем, пасечник бочки с медом на боярский двор поставить, то приходилось ему чистую рубаху надевать, иначе поворачивай оглобли.

Чем ниже уходила улица, тем незатейливее были жилища, тем беднее люди, тем проще нравы. Тут тебе и сапожники пьяные, и горшечники задиристые, и старые ведьмы с вязанками хвороста на сгорбленных спинах, и детишки сопливые без портков, и бродяги, обвешанные котомками, и кафтаны латаные, и лапти стоптанные, и онучи заскорузлые, вонючие. Вон дружинники поволокли кого-то, костеря почем зря, вон волосатый мужик за бабой с вожжами гоняется, а на мосту через овраг воз с мукой перевернулся, и теперь каждый норовит утащить оттуда кто мешок, а кто и два. Покуда мельник за одним с кнутом гонится, другие безнаказанно воруют.

Пробегая через припудренный мукой мост, девушки увидели внизу бьющуюся в муках лошадь. Свалившись, она сломала ноги и теперь в ожидании смерти оглашала округу тоскливым ржанием. Елизавете это показалось дурной приметой.

– Давай воротимся, Анюта, – запричитала она. – Негоже тут одним ходить. А как обидят?

– Я сама кого хочешь обижу! – храбрилась младшая сестренка.

И действительно, вид у нее был такой решительный, что перед девушками расступались и киевляне, и жирные германские купцы, и степняки в лисьих колпаках, и пришлые варяги в кольчугах.

Уже вблизи от городских ворот, где царила обычная толчея, дочери князя Ярослава едва не столкнулись с ключницей, возвращавшейся с торжища в сопровождении двух дюжих парубков, нагруженных поклажей так, что оба едва ноги переставляли. Елизавета опешила и уже рот открыла, чтобы начать оправдываться, но Анна резко дернула ее за рукав и увела на обочину, где, смешавшись с простым людом, княжеские дочки переждали опасность.

– Уф, взмокла вся! – пожаловалась Елизавета, заправляя выбившиеся пряди волос под платок. – Не понимаю, как тебе удалось подбить меня на такое. Я ведь не собиралась идти с тобою.