Валерий Соколов - Ночи в шкуре первобытного льва

Тик видел издалека, как разлетались в разные стороны серые волчьи тела с перебитыми хребтами и разорванными внутренностями. Но атака следовала за атакой. Волков было слишком много. Вскоре перевес в битве начал склоняться в сторону наседавших серых разбойников. Медведи явно начинали сдавать. В этот самый миг часть стаи отделилась и бросилась к самой вершине каменного холма, где одноглазый, пребывая в приподнятом расположении духа, в гордом одиночестве продолжал своим зычным голосом праздновать успех.

–Этот старый глупец не отступит и не побежит, умрёт на месте. Да и бежать ему поздно и некуда…, – прошептал чуть слышно вслух Тик…

Когда несколько мгновений спустя юноша ещё раз кинул свой взор в сторону гряды с пещерой, то увидел сверху и снизу два серых пятна. Всё было кончено. Бесчисленная стая поглотила и медведей, и пещерного льва, преодолев их сопротивление и, вероятнее всего, сейчас довершала свой кровавый пир, разрывая и растаскивая на куски шкуры и мышцы тех, кто в обычных условиях сам только одним своим появлением наводил на них врождённый панический страх. На какое-то мгновение Тику стало даже жалко храброго одноглазого, не отступавшего перед откровенной смертельной опасностью. Но забивать себе этим голову было совершенно некогда. Надо было упорно двигаться вперёд. Надо было бежать от ледника, постоянно пытающегося поглотить всё живое на своём пути.

По мере того, как люди племени артуков всё дальше и дальше удалялись от своего недавнего жилья, оба языка ледника сближались друг с другом примерно с такой же скоростью и вскоре должны были наглухо закрыть пространство, пока ещё до сих пор разъединяющее их. А так как это свободное между ними пространство являлось, пожалуй, единственным коридором, по которому двигалось, спасаясь от снежных, ледяных ловушек и торосов всё живое, то Тик содрогнулся от одной только мысли, что произойдёт с не успевшими выбраться вовремя на открытое пространство из объятий гигантских ледяных ножниц животными, а может быть и другими людьми, когда эти ножницы с грохотом сомкнутся… Не успел он ещё это толком осмыслить, как за его спиной раздался всепоглощающий грохот и треск. Огромная ледяная ловушка сомкнулась. В месте смыкания, достаточно далеко от себя, он и другие его соплеменники увидели зажатую у основания шеи бурую голову мамонта с огромными кривыми бивнями. Тику даже показалось, что он разглядел большие глаза исполина тундры и лесостепи, в которых в момент безжалостной смерти застыл неподдельный, настоящий животный ужас. Большая лужа горячей крови зверя впитывалась в снежный и ледяной покров, как дождевая вода в иссохшую почву.

Наверное, это был вожак, – вполголоса разговаривал сам с собою Тик.

Он не успел покинуть коридор между льдами. Погубил себя и погубил всё стадо…

Вдруг, совсем рядом, юноша услышал яростное рычание хищников. Тик поднял глаза чуть выше и увидел правее маршрута, по которому шло его племя, бурую шерстяную гору. Этой горой была почти бездыханная туша мамонта. Очевидно, зверь провалился в снежную яму-ловушку и не сумел из неё выбраться. По тому, как была вокруг него взрыхлена снежная масса и притоптан грунт столбовыми ногами других его сородичей, было понятно, что другие слоны неоднократно пытались вызволить из этой ямы своего собрата. Обессиленные долгим переходом, мамонты не смогли оказать ему достойную помощь и ушли, покинув его. Теперь этот некогда могучий исполин стоял до половины тела, если не больше, погружённый в рыхлую снежно-ледяную зыбь и умирал медленной мучительной смертью, всё больше в неё погружаясь, не в силах чего-либо изменить. На его покрытой снегом спине восседали два самых могучих хищника – саблезубый тигр и первобытный лев. Тик видел, что оба они являлись крупными матёрыми самцами. Лев располагался рядом с головой, а саблезубый у конца крупа. Каждый из них уже определил для себя на занимаемом участке тела слона наиболее лакомое место и с наслаждением, выплёвывая из пасти бурую шерсть, питался его мясом и пил кровь. Они посматривали друг на друга сверлящим ненавидящим взором. Но избыток лёгкой добычи сдерживал их врождённую друг против друга смертоносную агрессию. Вдруг тигру показалось, что у льва кусок послаще, и, улучив момент, он прыгнул на своего исконного врага, пытаясь одним махом своих клыков решить исход поединка в свою пользу. Неожиданность нападения принесла тигру определённую выгоду. Он крепко поранил льва чуть ниже шеи, но последний каким-то образом освободился из тигриных объятий и ответил тем, что распорол когтями своему обидчику брюхо. На крупе мамонта завязалась схватка с явно смертельным исходом…