Анна Ермолаева - Пена 2

Группа диверсантов из семи человек, услышав завязавшуюся перестрелку, сразу поняла, что это раскрыта оставшаяся часть группы из пяти человек и без промедления поменяла место дислокации. Лейтенант Крайнов даже выяснять не стал, так ли это или стрельба случайным образом началась именно в том месте, где должны были находиться подчиненные ему бойцы. Интуиция подсказывала, что нужно срочно уходить и как можно дальше.

– За мной, бегом марш,– скомандовал лейтенант, и за полчаса группа переместилась на пару километров восточнее. Здесь лейтенант очень удачно форсировал речушку вместе с группой и еще удачнее разместился в развалинах здания, в самом населенном пункте, обозначенном на картах как Щигры.

– Здесь и отсидимся до ночи,– принял решение лейтенант, осматривая окрестности из развалин. Когда-то они были, судя по всему, каменным строением, соседствующим с такими же каменными. Война прошлась по этим зданиям совершенно безжалостно, превратив в кучи обломков, разного размера и их пока еще власти местные не удосужились начать разбирать. Властям было пока не до расчистных и восстановительных работ. Война могла вернуться в любой день назад в этот населенный пункт и свести на нет все усилия властей. А раз уверенности нет, так к чему и усилия предпринимать? Так решила мудрая власть и группа диверсантов, слегка покопошившись среди обломков, обнаружила в них, вполне удобные для временного существования места. Рядовой Иванов /лейтенант Крайнов не понял который/ обнаружил вход в подвальное помещение и когда группа вползла в него, совершенно замаскировал вход куском дверного полотна, слегка обгорелого, но вполне пригодного для этой цели.

– Вряд ли кто-то жив остался. Стрельба очень интенсивная и гранатные разрывы я слышал. Конечно же, погибли,– первым высказал свое мнение о произошедшем лейтенант и личный состав возражать ему не стал. Каждый из диверсантов надеялся, что так оно и есть. Что вряд ли кто остался жив и сейчас дает показания в СМЕРШе.

– Задача наша остается неизменной. Если кто-то из бойцов взят в адекватном состоянии и даст показания врагу – это не повод для того чтобы изменить присяге,– продолжил мысль лейтенант и снова не услышав возражений, обратился к радисту группы:

– Рядовой Лауцкис, во сколько сеанс связи плановый?

– Через час, тофарищ лейтенант,– взглянул тот на светящийся циферблат своих часов.

– Подготовьте радиограмму. Живы, работаем. Все,– распорядился лейтенант Крайнов и, посветив фонарем, оглядел лица притихших подчиненных.– Остальным осмотреться здесь внимательно. Не шуметь, не разговаривать и не курить,– лейтенанту последний пункт особенно нравился тем, что сам он не курил, а всех курящих, считая людьми слабовольными, не упускал возможности от этой дурной привычки отучать.

Подвал, в котором притаилась группа, оказался не так уж и мал – метров сто квадратных. Группа, исследовав его, обнаружила даже несколько подвальных окон-бойниц, два из которых удалось расчистить осторожно от мусора и слегка осветить помещения. Этими же оконцами можно было при случае воспользоваться для отхода, так что личный состав слегка приободрился и залег в разных углах своего временного укрытия, использовав подручные средства. Подвал, судя по содержимому, некогда использовался жильцами дома для целей самых незамысловатых, в основном как дровяной склад. Остатки былой роскоши и мирной жизни топорщились еще там и сям, наводя на мысль о том, что дом, до его разрушения, был вполне цивилизованным пристанищем и как минимум – с печным отоплением. Но особенно порадовал диверсантов, обнаруженный ими запас досок, сложенных у одной из стен в аккуратную стопку. Приготовленные кем-то домовитым, они пролежали здесь возможно не один год и посерели от времени, однако вполне годились, чтобы выполнить роль лежанок. Первому пришла идея использовать доски рядовому Саркисянцу, который первым на них и наткнулся, заглянув в крайний отсек.

– Вах,– сообщил он всем остальным о находке и прихватив пару штук, попер их в угол облюбованный, чуть не зашибив торцами досок, сунувшегося следом отца-командира.

Успевший увернуться лейтенант, получил легкий толчок в плече и, не выдержав, выругался на родном языке: – Шайзе,– прошипел он, потирая ушибленное место.

– Товарыщ лэйтенант какой гут доска. Дубовый савсем,– похвалил себя Саркисянц.