Анна Ермолаева - Пена 2

– Сам ты дубовый – это осина,– тут же поправил его кто-то из Ивановых.– На гроб кто-то припас. Вон и длина в самый раз – два метра.

– Э-э, откуда знаешь? Ты плотник, э-э-э?– не поверил ему на слово Саркисянц.

– Чтобы осину от дуба отличать, плотником не нужно быть, дорогой,– присоединился к брату Иванов второй и пару досок гробовых тоже себе сдернул. Соорудив лежанку, братья тут же на нее и завалились, с разрешения командира группы, огласившего порядок несения службы в качестве наблюдателей. Ивановых в этом списке устном не значилось и они, зевнув в два голоса и перекурив перед сном, с молчаливого разрешения лейтенанта, так быстро уснули, почти не храпя, что оставшимся диверсантам, осталось только им завидовать.

– Э-э-э?– попытался возмутиться рядовой Саркисянц, оказавшийся в списке дневальных дважды, но лейтенант его опередил, шепнув на ухо:

– Сколько, вы на меня поставили, что живым не вернусь?– и горячий кавказский парень сразу сник, сообразив, что лучше промолчать.

– Идите и наблюдайте,– зловещим шепотом напутствовал его Кранке и весь оставшийся личный состав еще раз убедился, что вопросы на службе лучше не задавать. А рядовые Ивановы, высвистывали в четыре ноздри совершенно неуставные рулады, так будто спать завалились не в подвале захламленном, а на лежанке печной, у себя в родном доме.

– Тофарищ лейтенант – это очень кромко тышат,– осмелился все же напомнить Кранке о маскировке рядовой Лауцкис, закончив шифровать радиограмму.

– Выполняйте свои обязанности и не суйте нос не в свое дело,– отчитал его тут же лейтенант, но помолчав минуту, все же посчитал нужным пояснить, почему он не будит Ивановых и не учиняет им нагоняй.– Сопят тихо. Там, транспорт рычит и можете не беспокоиться. А люди должны выспаться перед ночной акцией. Ночь предстоит трудная. Вами, рядовой Лауцкис, я не могу рисковать, здесь останетесь, а им будут нужны силы.

– Э-э-э?– напомнил о себе рядовой Саркисянц.

– Вас обязательно возьмем с собой,– обнадежил его лейтенант.– Без вас как? Кто будет часового нейтрализовать? Снимаете, освобождаете пленного летчика и сюда с ним. Крест вам гарантирую.

– Э-э-э-э,– Саркисянц явно был не в восторге перед открывающимися перспективами.

– Десять тысяч марок премию и очередное воинское звание гарантирую,– добавил стимулов лейтенант.

– Каждому?– прошелестел вопрос из угла, с лежанки Ивановых.

– Крест тому, кто летчика вызволит и звание, а марки всем обещаю,– уточнил лейтенант, поняв, что слегка увлекся, завравшись и, столько крестов сразу никто группе не даст.

– Держи карман шире, как же… Дождешься от вас,– донеслось до него из того же угла. Кто-то из Ивановых явно сомневался.

– Из своих собственных средств поощрю. У меня есть такая сумма,– заявил во всеуслышание лейтенант.– Можете зарезать меня, если не сдержу слово.

– Зарежем, не сомневайтесь, товарищ лейтенант,– пообещал кто-то из Ивановых, поднимая этой репликой всем настроение. Послышавшиеся хохотки с разных сторон, красноречиво об этом свидетельствовали, и лейтенант зашипел в полумрак:

– Отставить смех. Демаскируете присутствие.

Личный состав притих, услышав справедливое замечание, и только из угла Ивановых доносился невнятный шепот. Братья что-то активно обсуждали. Возможно, складывая сумму премиальную будущую с выигрышем в пари. Кранке напряг слух, пытаясь понять, о чем они шепчутся, но как назло к останкам здания подъехал, судя по стрекоту, мотоциклист и остановился, не глуша двигатель. Ивановы с радостью воспользовались этим обстоятельством, усилив громкость и до ушей лейтенанта донеслось пару слов – "фюрер" и "Берлин". Два этих, дорогих каждому истинному немцу слова, несколько успокоили лейтенанта.– "Мечтают унтерменши получить награду и поехать в отпуск, в столицу Рейха",– предположил он и ошибся с точностью до наоборот.

– Пусть Фюрер эти марки себе в зад засунет,– прошипел один из братьев.

– Если фрицы продолжат чесать на запад с такой же скоростью, то к зиме Берлин красные возьмут. Сваливать нужно из Бранденбурга этого, пока возможность есть,– отшипелся второй.

– Куда? Туда или туда?– прошипел первый, явно подразумевая стороны света.

– Туда – это куда? Там везде пока Рейх. Хрен проползешь. На восток – само-собой. Россия большая. И бардак везде. Отсидимся, легализуемся. Бумажки лепить научили фрицы,– зашипел в ответ второй.

– Тише ты,– одернул его первый.– Когда сваливать будем?