Святослав Воеводин - Ошибка Вещего Олега

– Вели собрать сына в путь-дорогу, – сказал Олег Эфанде. – Много вещей не клади. Все необходимое я раздобуду.

– Ты меня спросил? – вскипела она.

– Нет, – ответил он. – И не собираюсь.

– Я – мать!

– А я – князь, – напомнил Олег невозмутимо. – Будет так, как я сказал, Эфанда. Не пытайся меня переубедить или разжалобить. Дело решенное. Побудете пока порознь. Тебе же вольготней без дитяти.

– Вот, значит, что ты замыслил, братец, – процедила Эфанда, кивая и щуря глаза. – Ты разлучить нас решил. От родной матери сына отнимаешь, чтобы он твою сторону принял.

Олег даже глазом не моргнул, когда подтвердил:

– И это тоже, сестра.

– Что-то еще? – спросила она.

Мальчик поворачивался то к одному, то к другому, пытаясь взять в толк, о чем говорят взрослые и отчего их голоса звучат без обычного радушия.

– Если в Новгороде что-то пойдет не так во время нашей разлуки, – начал Олег, – то Игорю со мной спокойней будет. Мало ли что тебе в голову взбредет, сестрица. Бабью душу не понять, поступки ее предугадать невозможно. Твой сын мне порукой будет, что ты глупости никакой не совершишь.

– Так ты его в залог берешь? Точно пленного? Не бывать этому! А ну, отдай!

Получив сильный шлепок по протянутым рукам, Эфанда вскрикнула и отступила. Игорь весь сморщился, намереваясь заплакать, потому что ничего другого в его маленькую голову не приходило.

– Цыц, княжич! – прикрикнул Олег. – Ты не девчонка, чтобы сопли распускать. Очи вытри и гляди веселее. Завтра в это время будем далеко отсюда. Ни каш тебе молочных, ни щей пресных. Я из тебя мужчину сделаю, воина. Не для того ты рожден, чтобы под юбками мамкиными сидеть.

Лицо мальчика разгладилось и просветлело, глаза чудесным образом высохли. Он не сопротивлялся, когда дядя вышел из-за стола и прижал его к своему широкому плечу. Сверху мать выглядела далекой и маленькой, ее нос был красным, на кончике его повисла смешная мутная капля.

– Я поеду в поход, матушка! – звонко произнес Игорь. – Убью всех врагов и вернусь к тебе с подарками.

– Это по-нашему, – одобрил Олег. – Это по-мужски. Пойдем готовиться, племяш. Скажи матушке «до свиданья», сегодня вы уже не свидитесь. Лишние слезы нам ни к чему.

Слезы, конечно, были, и пролилось их немало, но Олег их не видел, и это его устраивало. Женский и детский плач выводил его из себя. Он терпеть не мог все эти всхлипывания, визг и рыдания. А утешать не умел и не хотел. Он был мужчиной и все эти телячьи нежности презирал.

Выезжая за ворота во главе войска, князь Олег не смотрел по сторонам и, отдалившись по дороге, ни разу не оглянулся. Позади не осталось ничего такого, о чем приходилось бы сожалеть, зато впереди ждали открытия и свершения. Туда и был устремлен взгляд Олега.

Когда к нему приблизился вестовой и стал докладывать обо всех просьбах и нуждах двух нянек племянника, он, поведя бровью, предупредил:

– Еще раз с такими пустяками сунешься, велю язык вырвать. К Игорю наставник приставлен, вот с ним и решайте. Меня тревожьте только в крайнем случае, когда сами не справитесь.

С мальцом он виделся не чаще одного раза в день, но всегда умел обставить встречи так, что Игорь с нетерпением ждал новых. Олег или дарил ему красивые вещицы, или брал с собой промчаться вскачь на Златогриве, или давал попробовать забористой медовухи. И при этом не забывал нахваливать племянника и давать полезные советы, делаясь для него незаменимым.

На третий день пути одну из нянек поймали под возом с двумя дружинниками, причем, ясное дело, они там не сказки друг дружке рассказывали. Девку по приказу Олега прогнали нагой, с обрезанными волосами, а хахалей ее лишили забубенных голов. Войску нужна была железная дисциплина. Поблажек не давалось никому.

Все эти кривичи, веси, мери и чуди должны были четко понимать, что малейшее ослушание влечет за собой строжайшее наказание. Это относилось также к тем сотням варягов, которые изъявили желание воевать за князя. Попытки их вожаков говорить с ним на равных Олег пресек в самом начале и относился к соплеменникам точно так же, как к выходцам из других племен.

Разорять придорожные селения он не позволял, поясняя:

– Главная добыча впереди, братья. Кто владеет Киевом, тот владеет Днепром, а чей Днепр, того и море. Народы там живут богатые, но слабые. Богатство и лень развратили их. Все отберем и себе служить заставим.

Разумеется, такие речи не просто нравились ратникам – они распаляли аппетит. Им хотелось заняться дележом добычи и женщин. Это всегда объединяло завоевателей из разных стран во все времена.