– Можешь звать меня Андреем, хотя, по правде говоря, мое имя звучит несколько иначе, – сказал он. – Да ты садись, – похлопал он по одеялу, впрочем деликатно, подальше от себя. – Я вообще-то гостей не ждал, потому и стульями пока не обзавелся.
Галина, без долгих раздумий направившаяся в «ванную» на рандеву с незнакомцем, вдруг почувствовала себя неловко, что случалось с ней крайне редко, – несмотря на дозволение называть его Андреем, она все-таки не знала, как к нему обращаться: на «вы» или на «ты». На «вы» она обращалась исключительно к лагерному начальству, на «ты» – ко всем остальным, включая своих молодых «хозяев», Валентину и Льва. Галина рассудила, что, приравняв незнакомца к лагерному начальству, тем самым оскорбит его, а потому отважилась обратиться к нему по-простому, по-свойски, как, впрочем, все обращаются в своих молитвах к начальству высшему, – и ей сразу стало легче.
– А ты чего днем валяешься? Захворив, что ли? – спросила она, усаживаясь на самом краюшке кровати, в ногах у Арея.
Тут Арей поинтересовался, не украинка ли случайно Галя – украинизм «захворив» с головой выдавал ее. Выслушав обстоятельный ответ о месте «народження», о «батька́х», Арей попросил ее говорить с ним «на ридний мови», на что Галя таинственно заявила: «Побачимо» – и пообещала ему как-нибудь «заспиваты».
– Вот и заспивай сейчас, – предложил Арей.
– За́раз, – кивнула Галя. Она подошла к маленькому оконцу, отодвинула занавеску, наклонившись, глянула сквозь темное стекло. – «Нич яка мисячна, зорэнькы сяють…» – пропела она густым контральто и вдруг рассмеялась: – На двори дэнь, а в тэбэ ничь. У людей «ванна», а у тебя шо?
– Вот как: «У людей ванна»! По-твоему, выходит, я не человек? Кто ж тогда?
Галина помрачнела:
– Це мэни нэ видомо, – быстро проговорила она. – Знаю тилькы, що нэ людына.
– А может, я просто врач, применяющий незнакомые тебе методики?
– Может, и врач, но только не человек, – решительно сказала Галина. – Дай-ка мне руку. Интересно посмотреть на твою линию жизни.
– А ты что, гадалка?
– А может, я просто человек, умеющий видеть судьбы других людей? – храбро передразнила Галина своего собеседника.
– Как же ты увидишь мою судьбу, если я не человек? – ухмыльнулся Арей.
– Я и не собираюсь предсказывать твою судьбу. Я просто хочу взглянуть на твою линию жизни, – отрезала Галина.
Арей рассмеялся, довольный настойчивостью собеседницы.
– Ладно уж, гляди, – он протянул ей раскрытую ладонь.
– Ну вот, что-то подобное я и подозревала. У тебя, вон, вообще она отсутствует – линия жизни! – едва взглянув на ладонь, объявила Галина. – Зато холм Марса прямо-таки выдающийся… Такого я ще нэ бачыла, – после недолгого осмотра покачала головой она. Потом, взглянув прямо в глаза Арея, спросила, забавно копируя кого-то: – Ну что, будем признаваться или продолжим запираться?
Арей расхохотался. Потом задумался. И вдруг рассказал ей все…
Он очнулся как от удара. От сильного удара головой о что-то твердое. Удар этот, с одной стороны, являлся как бы продолжением сна (где он летел к цели и, вероятно, достигнув, вонзался в нее острием), а с другой – началом яви, потому как, очнувшись, почувствовал сильную боль в этом самом острие, то бишь в темени. Все еще не перейдя грань реальности и оттого, наверное, испытывая ощущение полета (выражающееся в сильном головокружении), он понял, что, лежа на спине, упирается макушкой в стену, а согнутыми ногами – в спинку кровати, что при его росте нередко случалось с ним, когда доводилось спать не в своей постели. Из-за вопиющего несоответствия размеров человеческой мебели размерам своего тела он не любил ночевать в гостях, а потому сразу, толком еще не придя в себя, внутренне возмутился, куда это его занесло. Для этого должна была быть очень веская причина: нечто, связанное с очень плохим или с очень хорошим, – и никак иначе. Осознав, наконец, что болит у него не только темя, а и все тело, да так, будто оно, несчастное, оказалось под ногами ударной группы разъяренных боевых слонов, он понял, что с таким самочувствием может быть связано исключительно плохое. Далее, рассуждал он, постепенно приходя в себя, как можно оказаться под ногами боевых слонов? Опыт подсказывал Арею, что такая или подобная ей опасность возникает обычно в результате неадекватной оценки ситуации. В свою очередь, вполне очевидно, что неадекватная оценка ситуации является результатом неумеренного воздействия алкоголя или чего-нибудь похуже. А с кем он в последний раз пил? Ага! С Товарищемсталиным! Но всего одну рюмку – Арей это очень хорошо помнил. Отсюда следует, что с ним действительно случилось нечто очень скверное: его накачали какой-то отравой – скорее всего, наркотиками.
Читать дальше