Анатолий Рубцов - В поте лица своего. Люди

Интересно, где он и сколько он тут находится? Арей попытался приподняться на кровати, чтобы оглядеться кругом, но у него ничего не получилось. Во-первых, он оказался привязанным к своему ложу – но не возвышенной любовью к его красоте и удобству, не временем, приятно проведенном в нем, а банальными веревками с большой палец толщиной, плотно приторочившими его тело к кровати, как поклажу – к спине лошади, снаряженную кочевником в нелегкую дорогу. Во-вторых, боль, связанная с движением (связанная не веревками, а чем-то еще более осязаемым), оказалась чересчур сильной. Тогда он начал медленно, очень осторожно поворачивать голову, не отрывая ее от подушки, но при этом ему все равно казалось, что голова и впрямь может оторваться – не от подушки, а от тела: таким сильным стало головокружение. И все же увиденное по дуге перемещения взгляда дало ему возможность хоть как-то прояснить свое местонахождение. Вне всяких сомнений, это было больничное помещение с маленьким оконцем, неаккуратно побеленными стенами, тусклой лампочкой под белым потолком, капельницей и стандартной тумбочкой в изголовье. В ногах кровати стоял стул, символизируя собой возможность появления посетителей. Поскольку яблок, мандаринов и цветов на тумбочке не наблюдалось, оконце было забрано толстой решеткой, а в воздухе стоял сильный запах карболки, становилось ясно, что находится Арей в тюремной больнице, где посетители, усаживаясь на стул, не спрашивают, сочувствуя, о здоровье больного, а задают вопросы, которые его здоровье могут лишь только подорвать.

Вслед за определением местонахождения Арею сразу вспомнились и посетители, которых он видел в моменты просветления сознания, впрочем, как сон, зыбкого, и столь незначительного, что сторонний наблюдатель, будучи даже опытным медиком, не смог бы, не имея на вооружении специальных приборов, обнаружить его.

Итак, Арей помнил четверых. Мужчина: «амбал» – этим сказано все о его внешних данных – появлялся чаще всех и был, вероятно, в больничной иерархии медбратом. Он заведовал «судном» и «уткой», занимался санитарной обработкой тела, отвязывая и привязывая его, ворочая с боку на бок, – делая все умело, споро, со спокойствием истинного специалиста. Кроме того, он часто садился на стул и наблюдал за лицом Арея, подолгу вглядываясь в него. Если бы кто и мог заметить прояснения сознания Арея, то это был «амбал». Очень красивая женщина, сразу вызвавшая в нем приятные ассоциации – «сестричка», – делавшая ему подкожные инъекции, что нисколько не умаляло ее достоинств в ассоциативных чувствах Арея. Она ласково шлепала ладошкой по обнаженной ягодице или предплечью Арея, неслышно колола иглой, старательно, чуть высунув розовый язычок, вводила «лекарство», после чего Арею всегда становилось хорошо. Интеллигентного вида мужчина с бородкой – «врач» по классификации Арея: он долго выслушивал его сердце, иной раз даже прикладываясь к нему ухом, щупал пульс, глядя на брегет, извлекаемый из-под халата, рассматривал зрачки, привычно оттягивая веки, давал указания «сестричке». Еще один мужчина – «начальник», явно не медицинский, – показывался редко, но, когда появлялся, все выстраивались перед ним «навытяжку», а он – единственный без халата, в полувоенном френче с орденскими колодками – общался только с врачом, будто разговор с нижестоящим персоналом был унизителен для него. Самих фраз и вообще каких-либо произнесенных слов Арей не мог вспомнить, будто перед ним шел немой фильм или все это время он оставался глухим, или – а почему, собственно, и нет? – его тело было накрыто невидимой звуконепроницаемой крышкой, например из толстого стекла. Хотя, скорее всего, подумал Арей, причиной такого феномена были особенности его памяти: зрительные образы запоминались им лучше звуковых – вот вам достаточно простое объяснение этой загадки.

Из всей информации, проанализированной не полностью очнувшимся Ареем, выходило, что он попал в скверную ситуацию. Его наверняка «разоблачили», так как сделать это было не трудно, взяв хотя бы у него элементарный анализ крови. Ихор – не кровь, даже по цвету. Одна из функций ихора аналогична транспортной функции крови – перенос кислорода и питательных веществ, необходимых для деятельности органов и тканей тела. Однако у ихора есть много иных функций, не выполняемых кровью, например, информационный обмен между внутренними органами, что позволяет им в случае необходимости работать в чем-то параллельно, по очереди или даже временно брать на себя не свойственную им роль. В этом, собственно, и заключается основное отличие бессмертного от человека: ни одна клетка его организма, ни один орган у него окончательно не погибает, ибо временное отторжение ввиду болезни или повреждения приводит лишь к тому, что их роль, пока осуществляется воспроизводство, выполняется соседними клетками и органами. Это касается всех органов, кроме зубов, – злополучных зубов бессмертных.