Юрий Емельянов - Мифы и загадки Октября 1917 года

Инженеру Боброву один из хозяев шахт и заводов Донбасса, Квашнин, представлялся как новый Молох, «окровавленное, уродливое и грозное божество, вроде тех идолов восточных культов, под колесницы которых бросаются во время религиозных шествий опьяневшие от экстаза фанатики». Упоенный своей неограниченной властью над десятками тысяч людей, Квашнин вещал: «Не забывайте, что мы соль земли, что нам принадлежит будущее… Не мы ли опутали весь земной шар сетью железных дорог? Не мы ли разверзаем недра земли и превращаем ее сокровища в пушки, мосты, паровозы, рельсы и колоссальные машины? Не мы ли, исполняя силой нашего гения почти невероятные предприятия, приводим в движение тысячемиллионные капиталы?… Знайте, господа, что премудрая природа тратит свои творческие силы на создание целой нации только для того, чтобы из нее вылепить два или три десятка избранников. Имейте же смелость и силу быть этими избранниками, господа!».

К этому «Молоху» обратились жены рабочих с жалобой на тяжелые жилищные условия. Окружив Квашнина, они голосили: «Помираем от холоду, кормилец… Никакой возможности нету больше… Загнали нас на зиму в бараки, в них нешто можно жить-то? Одна только слава, что бараки, а то как есть из лучины выстроены… И теперь-то по ночам невтерпеж от холоду… зуб на зуб не попадает… А зимой что будем делать? Ты хоть наших робяток-то пожалей, пособи, голубчик, хоть печи-то прикажи поставить… Пишшу варить негде… На дворе пишшу варим… Мужики наши цельный день на работе… Иззябши… намокши… Придут домой – обсушиться негде».

Подобные жилищные условия были обычными для сотен тысяч российских рабочих. Описывая положение питерских рабочих, священник Георгий Гапон отмечал, что многие из рабочих не имеют средств, чтобы снять отдельную комнату, «и ютятся по несколько семей в одной комнате». Гапон писал, что «положение на бумагопрядильных производствах много хуже. Обыкновенно какая-нибудь женщина нанимает несколько комнат и пересдает их, так что часто по десяти и даже больше человек живут и спят по трое и больше в одной кровати».

Существовавшие в России условия труда и быта рабочих стали причиной многочисленных учащавшихся забастовок на промышленных предприятиях страны в конце ХIХ века – начале ХХ века. По словам возглавившего «Собрание русских фабрично-заводских рабочих» Г. Гапона, требования, которые выдвинули рабочие Петербурга в ходе начавшейся в январе 1905 г. забастовки, были следующими: «1) Цена на контрактные работы (срочные) должны быть устанавливаема не произвольным решением мастеров, а по взаимному соглашению между начальством и делегатами от рабочих; 2) Учреждение при заводе постоянной комиссии из представителей администрации и рабочих для разбора всех жалоб, причем без согласия комиссии никто не мог быть уволен; 3) восьмичасовой рабочий день: на этом пункте не настаивали, откладывая его до выработки соответствующего законодательства; 4) увеличение поденной платы женщинам до 70 копеек в день; 5) отмена сверхурочных работ, за исключением добровольного соглашения, и тогда – двойная плата; 6) улучшение вентиляции в кузнечных цехах; 7) увеличение платы чернорабочим до одного рубля в день; 8) никто из забастовавших не должен пострадать; 9) за время забастовки должно быть заплачено».

Отказ владельцев заводов удовлетворить эти умеренные требования вызвал предложение отправиться к царю и лично изложить ему жалобы столичных рабочих. Петиция, написанная Гапоном и одобренная десятками тысяч участников рабочих собраний, начиналась словами: «Мы, рабочие города Санкт-Петербурга, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся, как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать.

Мы и терпели, но нас толкают все дальше и дальше в омут нищеты, бесправия и невежества; нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь! Настал предел терпению! Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук».

Рабочие просили Николая II: «Повели немедленно, сейчас же, призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий. Пусть тут будет и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник, и доктор, и учитель, – пусть все, кто бы они ни были, изберут своих представителей. Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, а для этого повели, чтобы выборы в учредительное собрание происходили при условии всеобщей, прямой, тайной и равной подачи голосов. Это самая главная наша просьба; в ней и на ней зиждится все. Это главный и единственный пластырь для наших больных ран, без которого эти раны вечно будут сочиться и быстро двигать нас к смерти».