Борис Сударушкин - Последний рейс «Фултона»

– «Внутреннее устройство» – это борьба с большевиками? Свержение советской власти?

– Не только, тут много проблем. Но это, пожалуй, главное.

– И что же предложил Савинков?

– Он сказал, что необходимо создать хотя бы небольшую, но надежную и дисциплинированную армию, с которой могли бы считаться и немцы, и союзники. Такой армией и должен был стать «Союз защиты родины и свободы».

– Послушать вас, так Савинков только и думал, как бы спасти Россию от немцев, а не о борьбе с большевиками.

– Мне он показался истинным патриотом.

– Уж если он такой патриот, почему бы ему не встать в ряды защитников Петрограда?

– Савинков предлагал другой путь. И я с его доводами согласился.

– Какие же это доводы, если вы – русский человек – подняли оружие на свой народ?

– Он сказал, что решение о внутреннем устройстве принадлежит всему народу, а не отдельной какой-то партии или какому-либо одному сословию.

– Как же вы думали узнать мнение народа?

– Избранием Учредительного собрания.

– Ну а большевиков вы бы допустили к выборам?

– Савинков считал, что ваша партия прежде должна быть физически уничтожена.

– Вот это уже яснее. А то прячетесь за высокие слова о борьбе с немцами-захватчиками, а на уме совсем другое.

– Для меня главное – честь, слава и прочное благоденствие России!

– А какой видел будущую Россию Савинков? Может, в монархи или диктаторы метил бывший эсер?

– Об этом мы с ним не говорили. Перспектива созыва Учредительного собрания меня вполне устраивала, и я согласился стать членом «Союза».

– Как строилась организация?

– На началах полной конспирации: отделенный знал только взводного, взводный – ротного, ротный – батальонного. Начальник дивизии знал только четырех полковых командиров, полковой командир – четырех батальонных и так далее.

– Чем занимались вы?

– Под моим началом был отряд в десять человек, находившийся в распоряжении руководителя «Союза». Но проявить себя мы не успели.

– Но ведь для чего-то отряд создали?

– Мне кажется – Савинков хотел использовать его для террора. Но конспиративная квартира в Молочном переулке была раскрыта, начались аресты.

– Вам удалось скрыться?

– Тридцатого мая я был у начальника штаба полковника Перхурова. Прибежал врач, содержавший лечебницу в Молочном. От него мы и узнали о провале. Тут же Перхуров позвонил руководителю «Союза». «В больнице эпидемия тифа», – сообщил он условную фразу. «Есть смертельные случаи?» – спросил Савинков. «Умерли все больные», – закончил полковник разговор и повесил трубку. Помню, после этого он сказал нам: «Всё. В Москве „Союз“ больше не существует».

– Вы уехали из Москвы?

– Да, на время. Доктора Перхуров послал в Муром, а меня в Казань. Еще раньше туда хотели перевести штаб «Союза», однако что-то сорвалось. Савинков как-то говорил: для этого нужны деньги, а союзники еще скупились. Но потом с деньгами стало легче.

– Расщедрились союзники? Почему вдруг?

– Организация доказала им свою жизнеспособность, и они стали платить регулярней.

– Как же вы доказали эту самую жизнеспособность?

– Мы передали им сведения о положении дел в тылу немецких войск, оперировавших на русской территории.

– Только ли о немецких войсках шла речь?

– Кое-что мы сообщали и о Красной армии. В общем-то, эти сведения они оплачивали дороже.

– Разумеется, за предательство во все века платили выше. Как передавались деньги?

– Я участвовал в этом только один раз. Но, пожалуй, тогда мы получили самую крупную сумму.

– Расскажите подробней, это интересно.

– Меня вызвал Савинков и приказал встретиться с доверенным лицом одного из западных послов. Цель встречи – просьба о предоставлении денежных средств организации. Разговор состоялся в ресторане «Славянский базар». Собственно, долгого разговора не было. Только я начал излагать просьбу Савинкова – связной оборвал меня, передал слова своего посла: «Пока господин Савинков не докажет, что он, по крайней мере, где-нибудь имеет людей, способных идти на бой, мы ему больше ни одного су не дадим…»

Из этой фразы я понял, что мы ведем переговоры с французским послом. Связной вел себя вызывающе нагло, словно рабов-гладиаторов набирал. Обо всем этом я рассказал Савинкову, но он не возмутился.

«Кто платит – тот и музыку заказывает. Передайте им, что я хоть сейчас могу выступить в Калуге или в Ярославле», – сказал он мне. На следующей встрече связной назвал ваш город и время выступления – первые числа июля. Союзники пообещали высадить в Архангельске десант и прийти нам на помощь…