Хотя нет, манеры остались при ней. Разве стала бы крестьянка, рыдая, поправлять сбившийся чепец, вытаскивать платочек, чтобы только им – батистовым белоснежным – слёзы вытирать? Впрочем, эти подмеченные движения дрожащих рук свекрови не вызвали в Татьяне никаких чувств – лишь констатация факта, новая мысль, которая никоим образом не взволновала. Как всё это бессмысленно! Равнодушно смотрела, как свекровь обливается слезами, как обернулась на склонивших головы людей, стоящих у неё за спиной. Подумала: «Осунулась сильно Ольга Сергеевна, да и расплылась, кажется… Но… ох, уж эти манеры, здесь всё это так нелепо смотрится… Хотя, зачем я так? И сама не забывала к зеркалу подходить: безразлично, как выгляжу, а руки сами прическу поправляют, воротнички укладывают». И эта мысль не вызвала никаких чувств – ни осуждения, ни жалости к себе и к пожилой даме, заложницам светских привычек.
Смотрела на рыдающую свекровь, вспоминала, как все, особенно нянюшка Ариша и братья, увещевали её саму: «Поплачь, легче будет…» Но утешительные слёзы не приходили. За весь год вдова так и не смогла ни разу заплакать – жила в напряжении, сжавшись от горя, от боли, но не плакала. Не получалось. Да и не искала Татьяна успокоения, чудилось, что если будет она душу свою слезами иль чем другим облегчать, этим Сергея предаст. А разве можно забывать? Месть – это другое дело, в мести нет предательства. Отомстить Таня сумела, и это было единственным, что после смерти Сержа принесло ей жестокое удовлетворение.
Вгляделась в свёкра. Он встретил их горестную процессию ещё в Ревеле и уже два дня был рядом, и в церковь вошёл, поддерживая невестку, только здесь локоть Танин отпустил. Но и его вдова видела, как будто впервые. Александр Петрович пытается крепиться, хотя горе и на него давит, вот вслед за женой и он на колени рядом с гробом бухнулся, судорожно глотая воздух…
Свекровь сквозь рыдания обратилась к мужу:
– Сашенька, может, домой его завезём? Как же так: сынок наш и дома не побывает?
Тот не отвечает, лишь мотает головой, непонятно, соглашаясь иль нет, плечи его сотрясаются, и тогда свекровь с надеждой посмотрела на невестку, всхлипывания, попросила:
– Танечка, давай завезём домой. Сердце разрывается… Жаль мне Сержа здесь оставлять, пусть бы хоть ночку дома побыл…
А вдова не сразу поняла, что Ольга Сергеевна именно к ней обратилась, сообразив, что надо ответить, с трудом разжала губы:
– Я не знаю… не знаю… Делайте, как хотите. – Речь далась с трудом, звук собственного голоса испугал, она даже слегка пошатнулась. К ней кинулся Николай, кузен, самая надежная её опора в последнее время, взял под локоть, возразил матери покойного:
– Зачем домой, Ольга Сергеевна? Он ведь год в земле пролежал. Когда его из того гроба в новый перекладывали, смотреть страшно было. Лучше уж здесь, в холоде, оставить. Дома дети, зачем их пугать?
А около гроба уже деловито суетятся насупленные, торжественные клирики в чёрном: устанавливают подсвечники, на аналой Псалтырь положили. Всю ночь будут читать заупокойные молитвы… Началось негромкое монотонное бормотание. Седобородый священник подошёл к матери, опустил руку ей на голову, сказал:
– Не переживай, милая, не убивайся… Тело бренно, а душа вечна, будем надеяться на милость Божью, на то, что раб Божий Сергий принят в Его Царствие. Мы присмотрим за телом. Ничего худого с ним не будет, а душа его и так всех нас видит.
Свёкор тяжело поднялся с колен, взял руку жены, прижавшейся ко гробу:
– Завтра прощание, Оленька, завтра. А сейчас поедем домой. Ты ещё нашего внука Сашеньку не видела. Чудесный малыш, на Серёжу похож. Поедем к внукам, дорогая.
Заплаканная женщина запротестовала:
– Нет, нет, я останусь здесь… Вы поезжайте, а я с Сержем останусь, хоть до утра возле него побуду, помолюсь.
– Ольга Сергеевна, но Татьяна с дороги, устала, кто ей дома поможет? – возразил муж. – Ты хозяйка, должна сама принять. Поедем… А после, вечером, вместе сюда вернёмся.
Свекровь согласилась, позволила мужу вывести себя из церкви. На невестку не посмотрела. На крыльце, оглянувшись на офицеров, тихо спросила:
– Наверное, нам следует их пригласить?
Но Николай (он всегда везде успевает, только в одном не успел – Серёжу от смерти не спас) возразил:
– Не волнуйтесь, Ольга Сергеевна, господ офицеров я к себе приглашаю. У вас и так хлопот полно. Таня, я карету с Сашенькой в дом Лапиных направил, и ты туда поезжай. Юрик, подай Татьяне руку.
Читать дальше